Её воображение всегда было до чрезвычайности стремительно, и если пред ним захлопывали дверь, оно устремлялось в окно. Изабелла не умела ставить ему преграды и в критические минуты, когда лучше было бы положиться всецело на разум, расплачивалась за поблажки этой своей склонности видеть, накапливать не просеянные рассудком впечатления.
Изабелла даже считала, что ее опыту, пожалуй, недостает тягостных впечатлений, которые, как она знала из книг, могут быть иной раз не только содержательны, но и поучительны.
Слишком много думать о замужестве вульгарно – и уж боже упаси гоняться за женихами.
Не сомневаюсь, что многим молодым женщинам поначалу вовсе не хочется выходить замуж, – возразил его светлость, хотя, кстати сказать, вовсе не считал это утверждение аксиомой, а просто пытался скрыть охватившее его волнение. – Но они почти всегда дают себя уговорить.
Развитый ум способен ловко поворачиваться, делать прыжки, напрягаться, способен даже ставить рекорды, воспитав себя для высоких свершений.
Мечты нашей юности, что и говорить, упоительны, они – божественны! Но где тот человек, у которого они сбылись.
Владеть чем-нибудь, конечно, приятно, но с меня достаточно неодушевленных предметов. Я не жажду распоряжаться живыми людьми из плоти и крови, их умами и душами.
Любовь обрекает свои жертвы на страшное одиночество, включающее в свой круг лишь предмет любви.
– Я не сомневаюсь, что буду счастлива, – сказала Пэнси тоном, каким говорят, когда впереди всё безоблачно.
– Такая уверенность уже сама по себе залог успеха.
По мнению Изабеллы, у графини не было души; она напоминала яркую диковинную раковину с отшлифованной поверхностью и невероятно розовым краем, в которой, если ее встряхнуть, что-то побрякивало. Вот это побрякивание и являло собой, очевидно, духовный мир графини — маленький орешек, который свободно перекатывается у нее внутри.
- 1
- 2