Герхарт Гауптман. Перед восходом солнца

Лот. Поэтому он и застрелился... Он был совестливым, очень совестливым человеком.
Гофман. Совесть? При чем здесь она?
Лот. Именно она... Не будь ее, он бы не застрелился.

Доктор Шиммельпфенниг. Все, в чем вы нуждаетесь, — вера, надежда, любовь, — для меня все это — только мусор. По существу, все гораздо проще: человечество агонизирует, и мы даем ему наркотики, чтобы облегчить его страдания.

Ах, так, — ну посмотри на меня! У меня свободные руки. Теперь я мог бы сделать кое-что ради идеала... И могу сказать, пожалуй, что моя практическая программа близка к осуществлению... Ну, а вы... по-прежнему с голыми руками... вы-то что намерены делать?

Конечно, всякий волен... и так далее. Но, должен сказать, не понимаю, что за еда без стакана вина...

Лот. Стрельба — ваше главное занятие?
Фрау Краузе. Господин Кааль стреляет для собственного удовольствия.
Фрау Шпиллер. Словом, охотится за дичью и женщинами, как говаривал его превосходительство министр фон Шадендорф.

Мне уже все равно! Хуже не бывает. Иметь отцом пьянчужку, животное, от которого не защищена даже я, его собственная дочь. Иметь мачехой развратницу, сводницу, посредничающую между своим любовником и мной... Вся эта мерзкая жизнь... Нет!... Я не хочу, чтобы меня превратили в какую-то дрянь. Я лучше уйду! Я убегу отсюда... А если вы меня не пустите, тогда... тогда — веревка, нож, револьвер... Да, мне уже все равно!... Я не стану утешаться водкой, как моя сестра.

Я вот все думаю, что порядочный человек ни шкуры, ни костей своих не пощадит ради любого ничтожнейшего головастика. Даже ночью нет ему покоя... А уж здесь люди — чистые бездельники! Сплошь гнилье, сплошь бесполезный сброд... Господину доктору тоже, видно, приходится вникать в дело, чтобы, как всем честным людям, заработать свои крохи на жизнь.