Ник Хорнби. Мой мальчик

В мире живёт несколько миллиардов человек, и если тебе очень повезёт, то тебя полюбят из них человек пятнадцать-двадцать.

— Так почему же ты никогда не пытался засунуть голову в газовую духовку?
— Не знаю. Всегда или ждешь выхода очередного альбома «Нирваны», или новой серии «Полиции Нью-Йорка», которую хочется посмотреть.
— Точно.
— В этом и есть смысл? В сериалах? Господи...
— Нет, смысл в том, чтобы продолжать жить. Ты этого хочешь. Поэтому всё, что заставляет тебя жить, и является смыслом жизни. Не знаю, осознаешь ли ты это, но в тайне ты думаешь, что жизнь не так уж и плоха. Ты многое любишь. Телевизор, музыку, еду.

... жизнь научит его тому, что лгать о себе — весьма уязвимая стратегия и хороша она только для случайных знакомых. Можно наврать с три короба кондуктору автобуса или водителю такси во время короткой поездки; но если собираешься провести с человеком остаток жизни, то рано или поздно что-нибудь неизбежно да всплывёт.

В конце концов, жизнь — она как воздух... Ее невозможно избегать или держаться от нее на расстоянии...

Слёзы по утрам — это что-то новенькое, и это явно плохой, очень плохой знак. Это значит, что слёзы могут начаться ни с того ни с сего в любое время дня; теперь безопасных периодов не существует.

... любить людей и позволять им любить себя стоит только тогда, когда шансы в твою пользу.

Как-то раз, чтобы побороть приступ раскаяния, охватившего его после особенно бурно проведённых выходных, он записался волонтёром по раздаче обедов бездомным, и, хоть на работу он так и не явился, сам факт заявки позволил ему несколько дней чувствовать, что в принципе он на это способен.

Он уже достиг той стадии, когда начал поражаться, как его друзья успевают жить и работать. Жизнь занимает столько времени, что просто непонятно, как можно сходить на работу и принять ванну в один и тот же день? Он подозревал, что некоторые из его знакомых идут на достаточно негигиеничные компромиссы.

От жизни можно отгородиться. Если ты не отвечаешь, когда она звонит тебе в дверь, то каким образом ей удастся попасть внутрь?

Проблема состояла в том, что двое — это слишком мало. Он всегда считал, что два — это хорошее число и что ему бы весьма не понравилось жить в семье из трёх, четырёх или пяти человек. Но теперь он видел в этом смысл: если кто-то сходит с дистанции, ты не остаёшься один.