- Но ваше стремление со времен Петра Первого к расширению стало уже хроническим и... опасным. На опыте своей страны я знаю, как это трудно — уметь остановиться. Допускаю, что вам предел знаком, но знают ли предел ваши генералы?
- В чем вы нас подозреваете? – оскорбленно вопросил Горчаков. – У нас в России есть такие места, где ещё не ступала нога человека, и мы, русские, все еще надеемся встретить в Сибири живого мамонта. Неужели в мудрой Англии думают, что Россия озабочена приращением земельных пространств?
- Вы и так безбожно распухли, — съязвил Нэпир.
- Наша опухоль — наследственная, в отличие от вашей — всегда чужой, развитой в меркантильных интересах...
Бисмарк хмуро предложил:
— Может, для начала выпьем?
— Э, Бисмарк! — ответил Горчаков. — Это только в России сначала выпьют, а потом подерутся. Давайте видоизменим этот порядок: сначала подерёмся, а потом и выпьем...
Поздними вечерами, когда в здании министерства погасали свечи, Горчаков любил остаться в кабинете, за бутылкой вина «Эрмитаж» обожал поболтать с Тютчевым и Жомини.
— Европа считает нас азиатами. Но мы принадлежим Европе в такой же степени, что и Азии. Всем своим громадным телом Россия распростерлась по азиатским просторам, выставив босые пятки на Алеутские острова, но голова нашей отчизны извечно покоилась в Европе... Сейчас Россию хотят публично отлучить от большого европейского концерта. В давние времена папа римский отлучил от церкви германского кесаря Генриха Четвертого, и тот, прибыв в Каноссу, посыпал главу пеплом, покаянно разорвал на себе одежды, неделю простоял на ногах под дождями и солнцем, со слезами умоляя папу не отвергать его. Но ежели Европа надеется, что Россия тоже пойдёт в Каноссу на покаяние, то она заблуждается... не пойдём!
Горчаков отчасти уже нейтрализовал Уайтхолл заверением, что Россия считает Афганистан вне сферы русских влияний. И он очень не любил напоминаний о силе британского флота:
— Каракумов броненосцами не завоевать.
— Да, — говорил Горчаков, — мы обещали Англии не ходить в Бухару и Хиву, но жители Бухары и Хивы не обещали, что перестанут ходить к нам с жалобами на своих ханов.
— Ваш ответ, — иронизировал Нэпир, — напомнил мне ответ дамы, нарушившей любовную клятву: «Да, я клялась любить его до гроба, но я ведь не клялась сдержать свою клятву!»
Казалось, Нессельроде прав: России сказать нечего, Россия унижена, Россия отодвинута, Россия бессловесна...
Был обычный осенний день, когда в Петербурге застучал телеграф, рассылая по столицам мира циркуляр министра, обращённый вроде бы к русским послам за рубежом, на самом же деле адресованный ко вниманию всей Европы.
<...>
Главная задача — развитие внутренних сил страны.
Но это не значит, что Россия замыкается в себе.
Напротив, она готова активно участвовать в политической жизни всего мира, и в первую очередь — в Европе...
Телеграфы отстукивали решающий аккорд Горчакова:
Говорят, что Россия сердится.
Нет, Россия не сердится.
Россия сосредоточивается.
Последнюю фразу с французского языка в столицах мира переводили по-разному, а зачастую она звучала с угрозой:
- Россия усиливается...
Пояснение к цитате:
Для читателей, знакомых с французским языком, привожу эти фразы Горчакова дословно: «La Russie boude, dit on. La Russie ne boude pas. La Russie se recueille».
Горчаков, садясь на горшок, говорил врачам:
- Кажется, из меня выходят дурные последствия политики Священного союза монархов… О-о, господи! Прости и помилуй нас, грешных, царица небесная, заступница наша еси...
Пояснение к цитате:
Священный союз - консервативный союз России, Пруссии и Австрии, созданный с целью поддержания установленного на Венском конгрессе (1815) международного порядка. Светлейший князь (с 1871) Александр Михайлович Горчаков - глава русского внешнеполитического ведомства при Александре II, последний канцлер Российской империи (с 1867). Граф Нессельроде вышел в отставку, и в апреле 1856 года министром иностранных дел назначен князь Горчаков. Он сильнее кого бы то ни было чувствовал всю горечь поражения в Крымской войне: лично вынес на себе главнейшие стадии борьбы с политической враждой Западной Европы, в самом центре неприязненных комбинаций - Вене. Летом 1854 года Горчаков был переведён в Вену, где временно управлял посольством.
Горчакова навестил и посол далекого Вашингтона:
— Америка никогда не признавала условий Парижского трактата. Эскадры флота Соединенных Штатов в вашем распоряжении. Скажите слово, и наши мониторы появятся на Босфоре, готовые залпами по сералю султана Турции расплатиться с Россией за все услуги, которые она оказала президенту Аврааму Линкольну в его борьбе с Южными Штатами...
— Я тронут, — сказал Горчаков. — Передайте благодарность конгрессу. Но война ограничится порханием бумаг. Потом все бумаги подошьют в дела архивов, а мы, успокоив нервы валерьянкой, приступим к возрождению Черноморского флота.
Пояснение к цитате:
В результате франко-прусской войны Пруссия достигла своей заветной цели и создала новую могущественную империю при значительном содействии Горчакова, а русский канцлер воспользовался этой переменой обстоятельств для уничтожения XI-й статьи Парижского трактата о нейтрализации Чёрного моря. Депеша 19 октября 1870 года, извещавшая кабинеты об этом решении России, вызвала довольно резкий ответ со стороны лорда Гренвилля, но все великие державы согласились подвергнуть пересмотру означенную статью Парижского договора и вновь предоставить России право держать военный флот в Черном море, что и было утверждено Лондонскою конвенцией 1871 года.