Мне было горько и грустно. Похоже, что мне уже ничего не светит. Я сидела перед компьютером, тупо смотрела в экран и, наверное, в первый раз в жизни сознательно пыталась составить стратегический план, как жить в одиночестве до конца своих дней. Если по правде, я всю жизнь ощущаю внутри пустоту, как будто во мне есть какая-то дыра — и всю жизнь беспокоюсь, что люди увидят эту внутреннюю пустоту. И поэтому я вечно робею и прячусь. Хотя, может быть, надо наоборот: идти по жизни, не оглядываясь на окружающих, и гордо размахивать этой своей пустотой, словно знаменем — как бы противно это ни звучало.
На самом деле ты обычно не подходишь к девушкам, я права? Правда в том, что ты тихий, скромный, застенчивый, чувствительный тип, но если бы я рискнула, я могла бы узнать, какой ты остроумный, смелый, страстный, нежный, преданный, безрассудный, любящий, немного сумаcшедший, чуточку плохой, но ведь мы, девушки, именно на таких и западаем.
Любовью оскорбить нельзя,
Кто б ни был тот, кто грезит счастьем;
Нас оскорбляют безучастьем.
И обмануть того мы можем смело,
Кто сам решился на дурное дело.
— Где ваш знаменитый шеф-повар, которого обещал мне мой муж?
— Дело в том, что он занят.
— Сегодня он должен быть занят только мной и моими гостями.
— Да, но...
— Вика, вы мне симпатичны и я буду очень, очень расстроена, если вам придется искать новую работу.
— Хорошо, я его сейчас найду.
— Спасибо, вы такая милая.
— [когда Диана отошла] А вы такая сука.
Если у меня отобрать злость, я стану медузой. Чтобы я стала доброй, нужно заменить злость добротой.
— Как там тебя зовут?
— Тэмми.
— Пошла на ***, Тэмми.
— Может быть, вы слишком многого хотите?
— Чтобы кто-то увидел меня такой, какая я есть.
— Это довольно трудно. Вы ведь далеко упрятаны.
— Девчонки, поздравьте меня! Я беременна!
— Нашла чем гордиться. Не миллион же нашла!