— Не бойтесь. Я всю жизнь путешествую без камеристки. И могу поделиться с вами своим опытом выживания в джунглях.
— Неужели вы даже помощь не можете предложить, не возвещая громогласно о своем моральном превосходстве?
— А вы всегда должны говорить как сестра Марии-Атуанетты?
— Королева Сицилии была последовательным человеком. Я приму это как комплимент.
— Вы все принимаете как комплимент.
— Советую вам делать так же. Это многих спасает в неловких ситуациях.
— Не хотите извиниться?
— Определенно нет.
— Как вы ненавидите ошибаться!
— Откуда мне знать. Мне это ощущение незнакомо.
— Надежда — это обманка, мешающая нам воспринимать реальность.
— О, вы говорите это, чтобы показаться умной!
— Я знаю. Вам тоже стоит попробовать.
— Значит Вы возьмете молодого Пэга? Он произвел на меня такое хорошее впечатление...
— Мне интересно, не давит ли Вам ваш нимб? Наверное, это все равно что носить целый день тиару...
— Вы ему поможете? Его мать будет очень благодарна, да и я тоже.
— Да, но вашей благодарности надолго не хватает. Стоит мне сказать «да», и вы тотчас возвращаетесь с иной просьбой.
— Без уважения к прошлому нам будет трудно выстроить будущее.
— Где это ты вычитал?
— Сам придумал. Мне показалось, что хорошо вышло.
— Даже слишком. Нам только поэтов в этой семье не хватало.
— А что в этом плохого?
— Единственный поэт-пэр, которого я знаю, это лорд Байрон. Думаю все помнят, чем это закончилось.
Когда твой единственный ребёнок умирает, ты больше не мать. Ты вообще уже никто.
— Боюсь, я вас очень расстрою.
— Да?
— Кузина Вайолет тоже в этом виновата.
— Да, как обычно.