Любым народом очень легко управлять — надо сообщить, что на него собираются напасть, показать ему врага, а всех пацифистов объявить непатриотами.
Победители всегда будут судьями, а побежденные — обвиняемыми.
Кто еврей, а кто не еврей, решаю я.
... народ всегда может быть приведен к послушанию. Это просто: надо только сказать ему, что на него нападают. И при этом обвинить пацифистов в отсутствии патриотизма и в том, что они подвергают страну опасности. Это срабатывает в любой стране.
Конечно, народ не хочет воевать. Но, в конце концов, политику определяют те, кто у власти, а народ легко пойдет, куда погонят, хоть при демократии, хоть при фашистской диктатуре, хоть при парламентаризме, хоть при коммунистах. Голосуют они или нет, людей всегда можно склонить к тому, чего хотят правители. Это просто. Нужно только сказать, что враг готовится напасть, и заткнуть рот пацифистам, объявив, что они не любят родину и бросают её в беде.
На Нюрнбергском процессе
Конечно, люди не хотят войны. С какой стати какой-нибудь дурак с фермы захочет рисковать своей жизнью, когда лучшее, что он может получить в результате войны — это вернуться обратно на свою ферму одним куском? Конечно, народ не хочет войны. Конечно, никто не хочет войны ни в России, ни в Англии, ни в Америке, ни даже в Германии. Это понятно. Но, в конце концов, политика определяется лидерами страны. И заставить народ поддержать политику – это дело плевое. И не важно что это будет — демократия или фашистская диктатура, или парламент, или коммунистическая диктатура.
Интервью Германа Геринга психологу Густаву Гилберт
Я ничего не знал о деятельности СС. Вообще посторонний человек вряд ли способен что-либо сказать о гиммлеровской организации.
Оружие сделает нас могущественнее; масло только сделает нас жирнее.
Выступление в радио эфире, 1936 год.
В связи с отсутствием в магазинах масла.
Я не буду соблюдать справедливость и так называемую законность, моё дело – уничтожать и искоренять и более ничего!
Если кто-либо из вас обнаружит убитого коммуниста на улице, отвечайте всем, что убил его я!
Так решил Гитлер. Я думал, что это глупо, потому что я верил, что сначала мы должны победить Англию.
О нападении на СССР.
После того как Соединенные Штаты поглотили Калифорнию и половину Мексики, а нас раздели до нитки, территориальная экспансия внезапно становится преступлением. Это продолжалось веками, и это всё ещё будет продолжаться.
Для меня есть два Гитлера: один, который существовал до конца французской войны; другой начинается с русской кампании. Поначалу он был добродушен и приятен. Он обладал бы необычайной силой воли и неслыханным влиянием на людей. Важно помнить, что первый Гитлер, человек, которого я знал до конца французской войны, обладал большим обаянием и доброжелательностью. Он всегда был откровенен. Второй Гитлер, существовавший с начала русской кампании до своего самоубийства, всегда был подозрительным, легко расстраивался и напряженным. Он был недоверчив до крайней степени.
Мы войдём в историю либо как величайшие государственные деятели мира, либо как его худшие злодеи.
- 1
- 2