В прямом соответствии с ростом стоимости мира вещей растет обесценение человеческого мира.
Стыд — это своего рода гнев, только обращенный вовнутрь.
Идеи становятся материальной силой, когда они овладевают массами.
Чрезмерная серьёзность — это самое комичное, а чрезмерная скромность — это самая горькая ирония.
К экономии времени сводится в конечном счете вся экономия.
Презрение к самому себе — это змея, которая вечно растравляет и гложет сердце, высасывает его животворящую кровь, вливает в неё яд человеконенавистничества и отчаяния.
Совесть зависит от знаний и от всего образа жизни человека. У республиканца иная совесть, чем у монархиста, у имущего — иная, чем у неимущего, у мыслящего — иная, чем у того, кто неспособен мыслить.
В отношении к женщине, как к добыче и служанке общественного сладострастия, выражена та бесконечная деградация, в которой человек оказывается по отношению к самому себе…
Мир никогда не удавалось ни исправить, ни устрашить наказанием.
Взрослый человек не может снова стать ребенком, не впадая в детство. Но разве его не радует наивность ребенка и разве сам он не должен стремиться к тому, чтобы на более высокой ступени воспроизвести присущую ребенку правду?
Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых.