Владимир Рудольфович Соловьев – цитаты

Когда началась Великая Отечественная война, через три месяца появился фильм «Два бойца». Послушайте, у нас 8 месяцев идет СВО, у нас есть целое министерство культуры, а фильмов нет. А фильм снял единственный о том, что происходит, Евгений Пригожин «Вагнер»... Что происходит?

Россию страшат не потери, а поражения.

В войне главный итог для бойца — это выжить. Это награда для него. В бою и поединке есть главное различие, в поединке — это победа, а в бою — выжить. В войне нет второго места и нет промежуточных итогов. Победа не гарантирует жизнь, и потому думают до боя, а в бою уже только действуют.

В сети ходит шутка о европейской русофобии. Раз в столетие, все в Европе собираются кучей и идут на восток. Где в России стабильно получают по морде и откатываются обратно на ещё сто лет.

Я с большим интересом прочитал статью автора, которого здесь многие присутствующие неплохо знают. В журнале «Атлантик» эта статья вышла под заголовком «Плохие парни побеждают». Написала ее Энн Эпплбаум, очень известный персонаж. Конечно, она попадает в классические ряды самых <...> пропагандистов. При этом ей тяжело, потому что она семейными корнями привязана к польскому политическому эстэблешменту, и конечно, она не пропагандист США. Она искренне ненавидит республиканцев. Она — воин за демократию. Плохие парни, по ее мнению — это не руководство Польши, которые нарушают все возможные законы, где опять возрождается антисемитизм, Польши, которая проявляет свои варварские черты по отношению к курдским мигрантам, Польши, которая вызывает вопросы по соблюдению демократических норм. Нет, плохие парни — это Путин, Лукашенко, Си Цзиньпин, Эрдоган и Мадуро. Энн Эпплбаум очень переживает, что если Америка исключит продвижение демократии из своей внешней политики, перестанет интересоваться судьбой других демократий, то автократия быстро займет ее место в качестве источников влияния и финансирования идей. А по сути она призывает США и администрацию Байдена к вмешательству во внутренние дела других государств и к началу нового крестового похода. Победы демократии предлагает добиваться абсолютно авторитарными методами. Здесь крайне любопытно бесстыдство, которое стало проявляться. Забыли о международных нормах, впрямую говорится, что не то что нельзя вмешиваться во внутренние дела других государств, а говорится, что на это мало тратится денег. Напомню, что именно демократы, да и республиканцы, проводили самые удивительные эксперименты по выстраиванию демократии в освобожденных от диктаторов странах. Ну и как, получилось? Назовите хоть одну страну, за последние 30 лет, где этот опыт был бы позитивным. И здесь возникает большая проблема. Идеи нет. А механизмы воздействия ничем не отличаются от тех, которые когда-то были разработаны в структурах ЦРУ. То есть никак не отличаются. Подкуп, шантаж, угрозы. Мир не придумал ничего нового.

На Западе — по прежнему. Где тучи ходили хмуро? На границе? У нас такое ощущение, что каждый день добавляет градус истерии. Хочется сказать: остыньте. Хочется хороших новостей. Чтобы все немножко успокоились. Шутки-шутками, а так и до войны можно друг друга допугать. Такое ощущение, что были абсолютно разные разговоры, и они не пересекаются. Невозможно понять, что там реально происходило, о чем поговорили, договорились ли. Ощущение, что каждый разговаривает монологом. И пресс-служба потом выкладывает каждого. Но это не ведет ни к каким последствиям. Дальше-то что?

Что меня огорчает во всем этом противостоянии, которое на наших глазах нарастает — это какая-то обреченность. Был такой анекдот у Никулина. Из пункта А в пункт Б вышел поезд. А навстречу ему из пункта Б в пункт А тоже вышел поезд. И они несутся на страшной скорости. Но катастрофы не случилось. Не встретились. Не судьба. Но у нас такое ощущение, что катастрофа может случиться.
<...> И все было бы ничего, если бы мы не наблюдали, как навстречу друг другу несутся два гигантских паровоза. И им уже неинтересна Белоруссия. Они хотят схлопнуться с Россией.

Нато и США постоянно усиливают военное давление на Россию. В Черном море проходят незапланированные учения ВМС США, Турции, Румынии и Украины. Министр обороны США называет это концепцией интегрированного сдерживания. Минск фиксирует наращивание польских ВС на границе Белоруссии. Начальник штаба обороны Великобритании ждет конфликта между Россией и Западом из-за любой случайности. Но видимо не считает, что когда британские истребители практически вплотную приближаются к двум российским ракетоносцам ТУ 160 во время их планового полета над Баренцевым, Норвежским и Северными морями, это и может стать той самой трагической случайностью. Крайне тяжелая ситуация, которую Запад еще активно подогревает. Мы будем отвечать. В лучшем случае — зеркально, а возможно — асиметрично.

О Белоруссии. Регулярно всплывает Белоруссия, и приходится посвящать Белоруссии несколько дней эфира. Вот Европа собирает совбез ООН, размахивает санкциями. И никак не понимает, как решить миграционный кризис на границе Белоруссии и Польши. С Минском разговаривать не хотят. Хотя пытались, звонили Тихановскй. Но она кризис не разрешила почему-то. Меркель звонила Путину: помоги. На что Путин сказал: вы нас в это дело не вмешивайте. Сами заварили эту кашу, сами и разбирайтесь. Звоните в Минск.
Но звонить в Минск никто не хочет. Поляки — вообще гениальные ребята. Они решили, что во всем виноват аэрофлот. Но мы туда вообще не летаем. Аэрофлот тут при чем? Польша сказала: а нам так кажется.
Тяжелая ситуация. Потому что шутки шутками, но что значит угрожать нашему аэрофлоту? Мигрантов не перевозил, рядом не пролетал. Но Россия намекнула: будете угрожать нашему аэрофлоту, забудьте о пролетах через нашу территорию. И что делать будете? И мы будем друг к другу на поезде ездить? Т. е. мы окончательно разрушаем отношения? Такого железного занавеса не было даже в советское время.
При этом французы говорят: ребята, Россия вообще ни при чем. Зато европейцы говорят: какая разница? У вас есть с Белоруссией отношения? При этом они не признают союзного государства. При этом Евросоюз не признает интеграционных процессов.
Вы как-то разберитесь. Вспоминается Достоевский и его роман «Идиот».
А либералы ненавидели Достоевского за Роман «Бесы». Потому что роман описывает либеральную душу насквозь.

200 лет Ф. М. Достоевскому. Мы-то уж точно не видим Достоевского оптимистичным писателем. А Запад считает, что Достоевский — очень оптимистичный писатель. Может надо взять самое популярное произведение Достоевского на Западе, «Преступление и наказание», которое Запад считает детективным романом, и прочитать на английском. Может переводчик что-то упростил?
— Они считают, что это русский Диккенс, психологический детектив, но перевод очень кондовый — реплика Дмитрия Дробницкого.
— Роман очень оптимистичный, потому что человек открывает для себя Бога. — реплика С. Михеева.
Роман оптимистичный, и в этом есть большая дорога для нас. У Достоевского были разные взгляды, с некоторыми я очевидно не согласен, но при этом нельзя не понимать, что пожалуй точнее про русского человека не сказал никто.
А представьте психологию человека, который несколько месяцев ждал смертной казни. Человек прожил всего 59 лет. Сколько в эти 59 лет уместилось! Это настолько русский писатель по природе. Западникам это не понять. Да, он популярен на Западе, но — в переводе, и благодаря роману «Преступление и наказание».
Я к чему веду? То, что сейчас происходит — сплошная достоевщина. И даже как мы определяем — кто хорош, кто плох. Кто у нас ненавидит Достоевского? Чубайс. И понимаешь: сегодня точно не его день.
Есть одна цитата Достоевского, которую ненавидят все либералы.
Цитата
Либералы, вместо того, чтобы стать свободнее, связали себя либерализмом как веревками. И выкидываю иногда такие либерализмы, что и самому страшному деспотизму и насилию не придумать

Я до сих пор никак не могу понять. Тридцать три богатыря шестнадцать месяцев назад — Лукашенко докладывали об их перемещении от момента, как они пересекли границу Белоруссии и заселялись из гостиницы в гостиницу. А тут — несколько тысяч людей, из которых — несколько сотен очень крепких богатырей, и что, спокойно по Белоруссии куда угодно как туристы? Не так давно в Белоруссии за это отправляли на пятнадцать суток. За то, что они выходили на проезжую часть. А аэропорт Минска так и продолжает несколько раз в день принимать самолеты с беженцами?

1947 год был совсем другим. Потому что были осознанные, выраженные идеологии на подъеме. Была эйфория Великой Победы. Сейчас мы подошли к моменту старения идеологий. Нет доминирующих идей. И в этом большая проблема. Сейчас главный вызов — кто для себя и для своего народа сможет сформулировать не на практике отторжения и непризнания, а на работе первым темпом. И не для мира, а в первую очередь для себя.
И нам здесь тяжелее всего. Потому что мы исторически были вынуждены отвечать на вызовы. Мы вторичны последние 30 лет точно. И исходя из этого нужно по-другому смотреть на нашу элиту. И вообще понять, что такое наша элита. И кто мы. Но этот вопрос никогда не возникает у людей. Человек никогда не задает себе вопрос: ты кто? Внутри себя он всегда понимает. Поэтому эти вопросы элиты всегда идут от того, что они не понимают, кто они по отношению к глубинному государству. Не в американском понимании, а в понимании простого человека. Потому что либо ты свой, либо чужой. Если свой, ты думаешь об интересах людей, с которыми ты живешь, страны, развития. А не о том, как ее как можно скорее сдать. Нам не надо играться в эти игры. Нам надо четко понимать кто мы. Нам наша история это четко объясняет. Посмотрите защитников Брестской крепости. Посмотрите героев войны 1812 года. Мы всегда брали единством. А все остальное — от лукавого.

Я вообще считаю, что война неизбежна. Я согласен, что это попытка создать биполярный мир. После тяжелейшего поражения в Афганистане, ведь очевидно, что это — поражение, американцы должны как-то восстановить свой военный авторитет. единственный вариант, который я вижу, это использование ядерного оружия против не-ядерной страны. Очевидно, что самой удобной и безопасной для этого целью является Иран. Надеюсь, что я окажусь неправ, но как еще они могут восстановить свой военный авторитет?