За окошком камеры моей
Клен стоит, едва скривившись станом.
Я прижмусь к решетке поплотней,
Говорок соседа слушать стану.
Что он скажет, островерхий мой?
Что он слышит, прислонившись к тыну?
Может, — скоро ль вырвусь я домой,
Может, — скоро ль я навек загину?
Написано в гестаповском застенке. Иван Денисенко расстрелян 5 июля 1943.
А вы великолепны, когда сердитесь. Я прижму вас ещё крепче — вот так, — нарочно, чтобы поглядеть, как вы рассердитесь. Вы даже не представляете, как ослепительны вы были тогда в Двенадцати Дубах, когда, рассвирепев, швырялись вазами.
Подвижный, быстрый человек
гордится стройным станом.
Сидящий сиднем целый век
подвержен всем изъянам.
Скорый поезд к дому мчится.
Полечу домой как птица,
Полечу как птица я!
Жизнь начнётся без авралов,
Сундуков и генералов
Демобилизация!
Я приеду к тебе вскоре,
Будет спать спокойно город
В клёнах и акациях.
Я прижмусь к тебе щекою,
Ты смахнешь слезу рукою.
Демобилизация!
копипасть мои слабые выдохи по битрейту наших юных сердец.
я прижму стетоскоп к твоей душной груди, растворяя в мембранах динамиков каждый пойманный мною герц.
я глотаю, миксуя колой с твоих тонких рук, викодин.
шагая рядом, под прицелом высоковольтных линий, лишь бы снова не остаться один.
в обойме моего воображения остался всего лишь один пресет,
но его нам обоим должно хватить чтобы увидеть сегодня рассвет.
Пересчитал врагов от первого до последнего,
Загиная пальцы все кроме среднего.