Я тыщу планов отнесу
На завтра: ничего не поздно.
Мой гроб еще шумит в лесу.
Он — дерево. Он нянчит гнезда.
Глупо из-за этого расстраиваться, и ведь всё равно, воображая гроб, думаешь о себе как о живом, хотя на самом деле ты мёртвый. В том-то и разница. Ты ведь не будешь знать, что ты в гробу. Будешь словно спать в ящике. Я конечно не хотел бы там спать, да ещё без воздуха, и вот проснёшься мертвецом – что тогда делать? В гробу. Это-то мне и не нравится, вот почему я и не думаю об этом.
Ты ведь там беспомощен. Заколотили тебя в ящик, да ещё навечно. Даже если ты мёртвый, всё равно не приятно. Тем более, что ты мёртвый. Сам посуди. Предположим, я тебя туда заколотил. Каким бы ты хотел быть – живым или мёртвым? Конечно живым, всё не мёртвый, хоть и в гробу, какой-то шанс остаётся. Лежишь так и думаешь: «А я всё-таки живой. Сейчас кто-нибудь постучит по крышке и велит вылезти – «эй ты, как тебя там, вылезай!»
Каким он бывает, этот момент, когда впервые осознаёшь неизбежность смерти? Это случается… где-то в детстве, когда вдруг понимаешь, что не будешь жить вечно. Такое потрясение наверняка должно запечатлеться в памяти, а я его не помню. Значит его и не было. Наверное мы рождаемся с предчувствием смерти, ещё не зная этого слова, ещё не зная, что вообще существуют слова. Мы появляемся на свет, окровавленные и кричащие, с твёрдым знанием, что все стороны света ведёт одна единственная дорога и длина её измеряется временем.
Сидоджи жив лишь потому, что, **** *****, не поместился в гроб.
Я сегодня во сне вас видел
В белых тапочках и в гробу.
Пояснение к цитате:
1960 год
Иносказательно: о смертельно надоевшем человеке.
Крышка гроба не имеет украшений со стороны потребителя.
«Я ложился в «Острове» в гроб. Строгая вещь. Четыре стеночки и крышка – ни Евангелия, ни икон, ничего нет. С чем ляжем? Что я собрал? Записывать умею, водить машину умею, тем-то пользоваться умею. Прощать не умею, не раздражаться не умею, отдавать, чтобы не было жалко, не умею. Все, что в вечности пригодится, все, что потрогать нельзя – не умею. А я научился за эту жизнь тысяче ненужных там вещей.
Что же делать? Отлипать потихоньку. Как липучку от раны потихоньку отрывать. Господь дал дом огромный. Хожу я там, нравится мне – у меня и спальня, и кабинет, и все это придется оставлять. Жалко! Виниловых пластинок четыре тысячи штук избранных коллекция – жалко! А потом смотрю – не так уж и жалко со временем. С радостью вижу в себе начатки отлипаний. Вот на что стоит тратить жизнь – на подготовку к вечности».
... по сути, все мы лишь медленно дохнем.
У нас разная скорость полёта; с утробы до гроба...
Заметьте: для некоторых идеальный человек – тот, кто соответствует размерам стандартного гроба.
— Разве в нашем возрасте не пора жить спокойно, а, княгиня Сальватор?
— Император, правящий страной, не может жить спокойно. В гробу отдохнёшь.
Мне казалось, что эта машина чем-то внешне похожа на гроб. Такие же чёрные непроницаемые окна, плотно запертые двери и тотальная звуконепроницаемость. Всё это я узнала уже сидя в машине. А тот мужчина в чёрном оказался моим водителем. Знаете, это чем-то напоминало композицию гробовщика с гробом, и это действительно подходило ему, только вот, на роль трупа выбрали не совсем подходящего человека… хотя, может быть в самый раз?
Пояснение к цитате:
Цитаты из 10 главы книги «Шанс на смерть»
– Я хотел бы увидеть результат и поприсутствовать на защите этой работы! – восторженно выдвинул предложение черный демон.
Кто-то сдавленно застонал. Кажется, я.
– Присматривайте гроб, – еще нежнее посоветовал василиск мне на ухо, подтверждая свои намерения.
Черный хочу, лакированный, вместительный, с нежно-лиловой обивкой внутри… И с фиолетовым бантом на крышке! Обязательно с бантом…
- 1
- 2