В прошлом столетии многие коммунистические страны, в которые мы верили, пришли в упадок и мир стал только капиталистическим. Но благодаря жадным свиньям, порождённым этой самой системой... некогда сладкий плод капитализма теперь прогнил до самой сердцевины и его время закончилось. Позвольте я спрошу вас: вы честны и процветаете? Я так не думаю. Посмотрите на суровую правду, взгляните сквозь сфабрикованные капиталистические иллюзии! Мы готовы всё принести в жертву ради создания собственной нации. Межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками, что под нашим контролем, должно быть более чем достаточно, чтобы доказать нашу решимость. С превеликим удовольствием я объявляю о создании нашей собственной нации! Несогласные сгорят в пламени, пока мы будем идти маршем к рождению нашей нации. И наконец, позвольте мне донести предупреждение тем, кто нас хорошо знает: берегитесь «Золотой секиры».
С другой стороны, Сталин не спешил с революционными переменами, если вообще их хотел. Как в случае с Грецией, он признавал, что коммунисты, нередко игравшие ведущую роль в борьбе с фашизмом, в большинстве освобождённых стран составляли меньшинство. Не разделяя стремление Троцкого к мировой революции, Сталин как-то высказался, что «коммунизм подходит Польше, как корове седло».
Умственное неравенство людей, последнее неравенство в обществе, можно ликвидировать! Это не значит, что все люди станут похожими друг на друга, как штакетник забора. У каждого останутся свои пристрастия, свой вкус, свои привычки, у каждого жизнь будет складываться по-своему и на свой лад формировать человеческую натуру. Если колосок пшеницы, выросший на одном поле, под одним небом, при одних и тех же дождях, что и другие колосья, имеет свои особенности, то что уж говорить о многообразной человеческой личности. Начнётся яростное, но благородное соревнование в творчестве. И это уже не будет борьба ума и косности. Понятия — победитель и побежденный — останутся в силе, но отщепенцы в обществе исчезнут навсегда!
Нужно, чтобы сильные не порабощали слабых, чтобы меньшинство не было для большинства паразитом или насосом, высасывающим из него хронически лучшие соки, то есть нужно, чтобы все без исключения — и сильные и слабые, богатые и бедные, равномерно участвовали в борьбе за существование, каждый сам за себя, а в этом отношении нет лучшего нивелирующего средства, как физический труд в качестве общей, для всех обязательной повинности.
— А разве не Христос, батюшка, призывал накормить голодного, одеть раздетого, раздать все свое имение неимущим? — саркастично поинтересовался большевик.
— Раздать. Но не отнять. Разница велика! В то
время как христианин говорит: «все мое — твое», социалисты говорят то же, да не то же: «все твое мое». Вы затвердили одно: надо поделить поровну хлеб, одежду, землю, капиталы. Не хотите сообразить: отчего это столько несправедливости в распределении этих благ, отчего столько злобы и насилия со стороны и богатых, и бедных? Ведь это все от нравственного несовершенства, от греховности людской. Почему же можно думать, что как только у меня будет такой же сытный обед, как у другого, то не будет между людьми злобы и пороков? Это какое-то детское рассуждение
После разрушения коммунизма единственным врагом Америки осталось русское православие.
— Кто тебя убил?
— Коммунизм.
Все хотят быть коммунистами, пока не приходит время делиться.
Коммунизм – соблазн, которым прельщают трудящихся, чтобы они взбунтовались, так же как крик о свободе и равенстве воодушевляет их на риск. В мире всегда были эксплуататоры и эксплуатируемые. И всегда будут. И так и должно быть, потому что огромная масса людей по самой своей природе рабы, они не способны собой управлять, и для их же блага им нужны хозяева.
Коммунизм есть... оружие западного происхождения. Не изобрети его в XIX веке Карл Маркс и Фридрих Энгельс, два человека с Запада, воспитанных в рейнской провинции и проведших большую часть жизни в Лондоне и Манчестере, коммунизм никогда не стал бы официальной российской идеологией. В российской традиции не существовало даже предпосылок к тому, чтобы там могли изобрести коммунизм самостоятельно; и совершенно очевидно, что русским и в голову бы не пришло ничего подобного, не появись на Западе, готовый к употреблению... Россия рассталась со своей вековой традицией, впервые в истории переняв мировоззрение.
Тем, кто много замечает — мы выкалываем зенки,
А тех, кто нам мешает мы — ставим к стенке.
Ведь пылающей тропой мы идём к коммунизму,
Пылающей тропой мы идём к коммунизму.
При социализме поровну делят богатство. При коммунизме поровну делят нищету.
А ещё...
Прудон и коммунисты борются с эгоизмом. Поэтому их доктрина – только продолжение и выводы христианского принципа, принципа Любви, самопожертвования во имя всеобщего, чуждого. Они завершают, например, в собственности только то, что фактически уже давно существует, а именно – отсутствие собственности у единичных личностей. Итак, они – враги эгоизма, а потому они – христиане, или в более общем смысле – религиозные люди, верящие в призраки, служители какого-нибудь общего понятия (Бога, общества и т. д.). И еще тем Прудон уподобляется христианам, что он признает за Богом то, в чем отказывает людям. Так, он называет Бога собственником земли. Этим он доказывает, что не может освободиться от представления о собственнике; в результате он приходит все-таки к собственнику, но ставит его в потустороннее.
Политический либерализм, как и все религиозное, рассчитывает на уважение, гуманность, любовь. Поэтому он постоянно испытывает огорчения. В практической жизни люди ничего не уважают, и каждый день мелкие владения скупаются крупными собственниками, и «свободные люди» превращаются в поденщиков.
Если бы, наоборот, «мелкие собственники» прониклись сознанием, что и крупная собственность принадлежит им, они бы не уступили ее и их бы нельзя было лишить обладания ею.