Но, что бы там ни говорили, узы родства очень слабы, когда они не подкреплены душевной близостью; это особенно явственно видишь, когда сталкиваешься с делами о наследстве.
Уйдешь. А что оставишь нам? Ты говоришь, что снег нетронутый. И клавиши рояля. И ковчег. Оставишь неизбывную бессильную тоску. Любовь альтернативную, любовь в одну строку. Наследство бесполезное, огрызки, хлам, тряпье. Оставишь лишь поэзию. Бессмертие свое…
— Мой народ предложил вам помощь, а в ответ вы навлекли на нас лишь разрушения и смерть.
— Вы предложили нам помощь, когда мы пообещали вам большую награду.
— Мы заключили сделку!
— Сделку?! Мы вынуждены были обменять свое наследство на одеяла и еду. Мы расплатились своим будущим за свою свободу. По-твоему это честная сделка?
Пояснение к цитате:
Timing: [Extended Edition].
Дело не в поддержании популяции, а в сохранении знаний, передаче их другим поколениям. Только так нам не настанет конец.
Не взваливайте на своих детей тяжкую ношу незаслуженного богатства: это может «парализовать» их, отбить у них охоту много трудиться и добиваться собственного успеха в жизни.
Человечество тоже исчезнет. Но, в отличие от эльфов, мы после себя мало что оставим в этом мире.
... Если уж вам оставили в наследство трон, то должны были позаботиться дать вам достаточно сил, дабы с достоинством восседать на этом троне.
Самая могучая сила, которую мы передаём нашим детям, вероятно, кроется не в генах, а в нашей душе.
Если есть наследство пусть даже в три франка и шесть су, из-за него обязательно разгорается война. Это закон.
— Кэролайн должна выйти замуж с моего согласия, иначе она не унаследует ни пенни. Она выросла в максимально возможной роскоши, думаете, она пожертвует этим ради того, что можете предложить вы?
— Она дала мне повод так думать.
— Думаете у нее есть собственное состояние?
— Я никогда не интересовался ее состоянием.
— Шестьсот фунтов все, что вы получите, женившись на ней.
— До этого я терпел ваши высказывания с должным уровнем вежливости, но есть пределы, сэр. Бог свидетель, я никогда не давал повода считать меня охотником за приданым, и если вы считаете, что никто не может полюбить вашу племянницу, а не ее наследство, то вы изрядно ее недооцениваете и оскорбляете нас обоих.
Почему мы должны платить за своих родителей? Мы – заложники их ненависти, Робер. И не только мы, но и наши любимые, и наши дети. За нас решают, кого нам любить, кого ненавидеть, кому принадлежать… Нас не спрашивают, мы – вещи, только с именами и с душой. Мы не живем, нас продают, покупают, меняют, переставляют, пока мы не вырастаем в хозяев таких же вещей, уже наших…
– Наш родич Одд Хельги захватил целую державу, одолел всех врагов и сумел передать ее по наследству. Наши отцы хоть и не захватили Плесков, но занимают здесь почетное положение. Я хочу, чтобы мой муж был не хуже!
– Но твой муж… если это будет Дивислав, он и так не хуже. Он – князь старинного рода, он правит целым племенем…
– А он что-нибудь сделал для того, чтобы занять это место? Только родился сыном своего отца! Надо же, какой подвиг!
Бабушка продавала бруснику в банке, и в этом была такая щедрость природы – скопление щедрости, множественно сквозь стекло. Бабушка притоптывала и сметала снег пуховой варежкой, тёплой пуховой варежкой, с множественными тонкими волосками из какого-то тёплого животного, которое теперь греет руки людям. Если бабушка умрёт, то её внучка получит наследство – щедрые отрезы ситца и плюша, россыпи семейных фотографий, и эти варежки с запахом бабушки, и какой-нибудь фартук с пятнами брусники. С красивыми пятнами идеального красного цвета, с пятнами витаминов из ягоды.