— Любому человеку неприятно, когда его бросают, это самоочевидная истина. Это всегда оскорбительно и вызывает гнев и обиду. Попробуйте мне возразить.
— <…> Человек не вещь, он никому не принадлежит, и его нельзя бросить. С человеком можно расстаться, разойтись, и в этом нет ничего оскорбительного и обидного. Можно об этом сожалеть, можно по этому поводу грустить и печалиться, но уж никак не гневаться. Каждый человек вправе сам выбирать, с кем ему быть, и выбирает он тех, с кем ему хорошо. Если ему с вами стало плохо или просто не так хорошо, как хотелось бы, какое право вы имеете ему мешать и на него обижаться?
Если человек что-то не понимает и ему что-то неинтересно, это не означает, что он тупой и ограниченный. Просто он другой. Он не такой, как ты. А кто сказал, что все обязаны быть такими, как ты сам? Кто сказал, что всем должно быть интересно то, что интересно тебе? Кто сказал, что твои интересы — самые интересные, и твои вкусы — самые правильные, и твое мнение — самое безошибочное? Кто, в конце концов, сказал, что ты — эталон, а все, кто этому эталону не соответствует, — глупцы с неразвитым вкусом? Никто этого не говорил, это ты сам придумал, потому что слишком любишь себя и считаешь себя самым лучшим, самым умным и самым правильным, а это, между прочим, есть не что иное, как гордыня — один из смертных грехов, причем самый тяжкий.
Я уже давным-давно понял, что в этом мире мне действительно принадлежит очень немногое: мои мысли, мои чувства, мои поступки, моя жизнь. Всё остальное в любой момент может от меня уйти, и это совершенно нормально. Костюм может прийти в негодность, и я больше не смогу его носить, машина может развалиться, и на ней нельзя будет ездить, квартира может сгореть... Только мои мысли и чувства никуда не денутся, они со мной, пока я жив, и уйдут одновременно со мной.
... Когда чего-то ждёшь с нетерпением, время тащится медленно, как на несмазанной телеге, а когда чего-то боишься, то к страшному моменту подлетает, как на крыльях.
Её муж, о котором она тридцать лет думала «мой», в один момент оказался вовсе не «её». Он никому не принадлежит, он — сам по себе, со своими мыслями, желаниями и стремлениями, и его жена и дочь тоже, оказывается, вовсе не «его», потому что он легко расстался с ними, оторвал от себя и бросил на произвол судьбы. Люди так обширно и безалаберно пользуются притяжательными местоимениями, что эти местоимения превратились из обычных слов в фундамент философии, мироощущения, мировоззрения. Моё — значит принадлежит мне, как вещь, и является таким, каким я хочу, чтобы это было. Разве можно в таком ключе думать о людях? Бред! А ведь думаем. Именно так и думаем. И относимся соответственно.
Есть простое правило: твоё — это то, что появилось вместе с тобой на свет и умрёт тоже вместе с тобой. Например, твоя рука. Она ведь не может жить отдельно от тебя, и её не было, пока не было тебя, и её не будет, когда не будет тебя... Твоя голова, твой мозг и мысли, которые в нём появляются, — они тоже твои. Радость, печаль, удивление, то есть чувства, которые ты испытываешь, — они тоже твои, пока ты ещё не родился — их не было, и когда тебя не будет, их не будет тоже... У всего остального есть собственная жизнь, собственная дорога, и очень часто эта дорога идёт совсем не так, как тебе хотелось бы.
Если как следует вдуматься, огромное количество того, к чему мы привыкли стремиться, чего привыкли добиваться, на самом деле бессмысленно. Нет никакой разницы, добьёмся мы этого или нет...
Они были молоды и искренне верили в эффективность борьбы и победу справедливости. Но... они были молоды и по привычке считали, что всё за них должны делать те, кто старше.
Нельзя никого заставлять — вот главный закон, который надо помнить.
Известно, что не слушаются чаще всего как раз тех людей, которые в принципе допускают такую возможность и боятся, что это произойдёт. Вот оно и происходит.