Есть три вида плача. Один — громкий, со стенаниями, горючими слезами и обильными соплями, плач из разряда «смотри, что ты со мной сделал», что исполняется перед виноватым бойфрендом, пожинающим горькие плоды своей жестокости и навеки обреченным на неустанное проявление внимательности. Второй — тихий, с головной болью и безумным выражением лица, плач во имя самоуспокоения: роскошь, строго говоря, вынужденная, когда слезные протоки остаются совершенно сухими. Когда ты искренне веришь, что заслуживаешь право на рыдание, и решительно настраиваешься на то, чтобы вызвать жалость к самой себе. И, наконец, третий — скорбный, сдавленный плач, что-то вроде плача Мадонны (в смысле, Девы Марии — это я уточняю для полной ясности): когда перед лицом жестокого мира льются невинные слезы скорби, горестно скатывающиеся по лицу и беспрепятственно (ваш образ в этом случае слишком смиренен и кроток, чтобы воспользоваться платком) капающие на монашеский апостольник.
Порочные Бывшие по определению должны оставаться порочными на все сто. Тогда ты точно знаешь, как себя с ними вести. Можешь с чистой совестью их ненавидеть, можешь желать им зла, можешь надеяться, что молоко их жизни рано или поздно скиснет и свернется, – и все потому, что ты прекрасно знаешь: они – воплощение Порока и должны получить по заслугам.
... Быть может, у вас тоже бывает подобное состояние кайфа, когда вы, скажем, покупаете неприлично дорогую сумочку, зная, что ваш банковский кредит уже на пределе. Наступает момент, когда вы просто физически не можете остановиться. Когда кажется, что все ваше существование зависит только от этой сумочки, и ваша душа надрывается, вожделея ее. Вы готовы рискнуть своим домом, репутацией, карьерой, готовы сесть в долговую тюрьму, — и все ради этой сумочки. «Да, да, прошу вас, просто возьмите мою карточку, девушка, и дайте мне вон ту, мать вашу, су-моч-куууууу!!!»