Грань между нормой и сумасшествием оказывается очень тонкой.
Вчера ты устраивала вечеринку под названием «День Дурдома». Все твои друзья пришли в белых халатах и с волшебными головными уборами. Кто-то ходил с раскрытым зонтом по квартире на случай дождя. Кто-то все время звал собаку, которой нет.
А сегодня ты, словно из автомата, изрешечена паническими атаками. Ты опять не спала несколько суток. Ты даже не можешь плакать, потому что тебя трясет изнутри.
И кто ты теперь?... Ты, так четко проводившая вчера эту разделительную линию?..
…То, что происходит, похоже на судьбу матери-одиночки.
Она поднимала малыша долгие три года, как могла: варила кашки, читала сказки и сделала супердомик из простыней. Она вымоталась в ноль и просто ждала, что государство даст ей место в детском саду, и она сможет отцепить от себя дитя и вспомнить о том, какая она женщина. Хотя бы на чуть-чуть. На немножечко.
Но приходит грозный логопед и сурово-безразличным голосом сообщает ей, что она, видите ли, «запустила ребенка», и, если сейчас не начнет уделять ему больше внимания, то он, по ЕЕ вине, останется на всю жизнь с нарушением речи.
И мать садится в угол балкона и рыдает. Потому что она отдала все, что могла, а оказывается... она еще и не начинала.
Я ненавидела всё. Презирала еще. Но ненавидела больше всего. Мне хотелось выть, орать и кусаться. Я, как загнанная собака, все время бежала по кругу. Мне хотелось стучать в стены, бить окна и бросаться на женщин в правильных юбках чуть ниже колен и на мужчин в рубашках и пиджаках. Хотелось вцепиться в горло каждому, кто этим тоном, предающим живую человеческую природу, объявляет мне о том, кто такой настоящий филолог. Настоящий ученый. Настоящий человек.
Но я надевала свою юбку ниже колен и продолжала бежать из страха остановиться. Из страха завыть и быть застреленной.
А для чего ты здесь?... Ты, столько лет отдавшая изучению вопроса? Сделало ли твое испытание тебя добрее и терпеливее, мудрее и проще? Осталась ли в тебе та, которая обнимает близкого и нуждающегося в тебе человека? Смогла ли ты оставить лишнее и увидеть другого в его беспомощности и страдании души? Прощаешь ли ты себе, прощаешь ли другим?
…Эта радость была как ощущение, что что-то меняется, что-то происходит. Возможно, это глубокое доверие динамике жизни как большой движущей силе, непременно приводящей туда, куда и нужно на самом деле, вне зависимости от того, какой путь проделан и в каких условиях. Пластичный мозг «alien in New York».
Нет вашей любимой цитаты из "Анна Мильнева. Куда я смотрю во время грозы"? Добавить цитату