Мягкий говорок речной воды за бортом сменился серьезным разговором моря.
Из темноты выплыли две скалы. Вот почему ревет сирена – предупреждает об опасности. Потом появилась цепочка буев.
– Швартуемся к одному из них, – распорядился Шарьер. – Дождемся утра и решим, что делать дальше.
Им ничего не пришлось решать, все сделали за них. В утренних сумерках лодку залило беспощадным светом прожектора. Надо водой раскатился голос, усиленный рупором:
– Quiénes son? (Кто вы?)
Мотылек смотрел на военный катер, замерший в пятидесяти метрах от них, и пытался разобрать, что за флаг поднят на его мачте. Очень красивый, усыпан звездами – флаг Венесуэлы? Но надо отвечать…
– Французы.
– Están locos? (Вы сошли с ума?)
– Почему?
– Porque están amarrados a las minas. (Потому что вы привязались к мине.)
В три секунды они отвязал линь. Оказывается, никакие это не буи, а цепочка плавающих мин. Потому что война…
Он не был яхтсменом, не был и моряком, и тем не менее в первой половине XX века этому человеку удалось совершить плавание, которое смело можно назвать беспримерным.
Анри Шарьер не был моряком, хотя с 1923 по 1926 год служил в военно-морском флоте, но все больше на берегу. Правда, ему приходилось ходить под парусом, этому обучали всех новобранцев, но опыт у него в этом деле был ничтожным, а знания самыми поверхностными.