Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. За миллиард лет до конца света

Когда мне плохо, я работаю,  — сказал он.  — Когда у меня неприятности, когда у меня хандра, когда мне скучно жить,  — я сажусь работать. Наверное, существуют другие рецепты, но я их не знаю. Или они мне не помогают. Хочешь моего совета — пожалуйста: садись работать.

Ты вот говоришь: «объединенное человечество». Понимаешь, для твоей программы, наверное, подошло бы какое-нибудь человечество, но только не наше — не земное, я имею в виду. Наше ведь ни во что такое не поверит. Оно ведь, знаешь, когда в сверхцивилизацию поверит? Когда эта сверхцивилизация снизойдет до нашего же уровня и примется с бреющего полета валить на нас бомбы. Вот тут мы поверим, вот тут мы объединимся, да и то, наверное, не сразу, а сначала, наверное, сгоряча друг другу пачек накидаем.

У непрерывно развивающегося разума может быть только одна цель: изменение природы Природы.

Капитулировать всегда неприятно. В прошлом веке, говорят, даже стрелялись, чтобы не капитулировать. Не потому, что боялись пыток или концлагеря, и не потому, что боялись проговориться под пытками, а просто было стыдно… Ведь человеку очень неприятно осознавать, что он совсем не такой каким всегда раньше себе казался. Он все хочет оставаться таким, каким был всю жизнь, а это невозможно, если капитулируешь… В нашем веке стреляются потому, что стыдятся перед другими – перед обществом, перед друзьями. А в прошлом веке стрелялись потому, что стыдились перед собой. Понимаете, в наше время почему-то считается, что сам с собой человек всегда договорится… Может быть, потому что теперь, кроме таких понятий, как гордость, честь, существует ещё множество других вещей, которые могут служить для самоутверждения.

Воевать против законов природы – глупо. А капитулировать перед законом природы – стыдно. В конечном счете – тоже глупо. Законы природы надо изучать, а изучив, использовать.

Иногда чужие раны больнее…

Вся наша жизнь – есть последовательная цепь сделок! Нужно быть полным идиотом, чтобы заключать невыгодные сделки!

Слишком человеческое, следовательно – животное. Не от разума. От неразумия.

Век наш весь в черном. Он носит цилиндр высокий, и все-таки мы продолжаем бежать, а затем, когда бьет на часах бездействия час и час отстраненья от дел повседневных, тогда приходит к нам раздвоенье, и мы ни о чем не мечтаем…

Не надо в грядущее взор погружать…

Хорошо, что чай на свете есть, — сказал я. — Давно бы уже пьяный под столом валялся...

Ему стыдно быть слабым среди сильных, ему хочется, чтобы и другие стали слабыми. Он думает, что тогда ему станет легче. Может быть, он и прав, но меня такая позиция бесит...

Зачем мерить внечеловеческую целесообразность человеческими мерками? И потом, представь себе: с какой силой ты бьешь себя по щеке, чтобы убить несчастного комара? Ведь таким ударом можно было бы убить всех комаров в округе разом.

Торопиться некуда, говорит он. До конца света ещё миллиард лет, говорит он. Можно много, очень много успеть за миллиард лет, если не сдаваться и понимать, понимать и не сдаваться.

Но раны остаются ранами. Они заживают, рубцуются, и вроде бы ты о них уже забыл вовсе, а потом переменится погода, они и заноют.

Человеку очень неприятно осознать, что он совсем не такой, каким всегда раньше казался. Он всё хочет оставаться таким, каким был всю жизнь, а это невозможно, если капитулируешь.