Рассказ «Морской договор».
Пока я живу в состоянии этой кошмарной неопределённости, каждая минута кажется мне часом.
Рассказ «Морской договор».
Я столько испытал в жизни, что научился не плакать по убежавшему молоку.
Сейчас ей двадцать семь — прекрасный возраст, когда робкая застенчивость юности уже прошла и жизнь уже немного отсудила голову.
В этом мире не важно, что вы сделали. Главное — заставить людей поверить, что вы сделали много.
Не шути над тем, что свято.
«Когда подать обед, мистер Холмс?» – спрашивает миссис Хадсон. «В семь тридцать послезавтра», – отвечает он.
Я человек опытный и знаю, что женское непосредственное чутье может быть иногда ценнее всяких логических выводов.
... В самых лучших человеческих планах всегда оказывается какая-нибудь трещина...
— Знаете, Уотсон, — сказал он, — беда такого мышления, как у меня, в том, что я воспринимаю окружающее очень субъективно. Вот вы смотрите на эти рассеянные вдоль дороги дома и восхищаетесь их красотой. А я, когда вижу их, думаю только о том, как они уединенны и как безнаказанно здесь можно совершить преступление.
— О Господи! — воскликнул я. — Кому бы в голову пришло связывать эти милые сердцу старые домики с преступлением?
— Они внушают мне страх. Я уверен, Уотсон, — и уверенность эта проистекает из опыта, — что в самых отвратительных трущобах Лондона не свершается столько страшных грехов, сколько в этой восхитительной и веселой сельской местности.
— Вас прямо страшно слушать.
— И причина этому совершенно очевидна. То, чего не в состоянии совершить закон, в городе делает общественное мнение. В самой жалкой трущобе крик ребенка, которого бьют, или драка, которую затеял пьяница, тотчас же вызовет участие или гнев соседей, и правосудие близко, так что единое слово жалобы приводит его механизм в движение. Значит, от преступления до скамьи подсудимых — всего один шаг. А теперь взгляните на эти уединенные дома — каждый из них отстоит от соседнего на добрую милю, они населены в большинстве своем невежественным бедняками, которые мало что смыслят в законодательстве. Представьте, какие дьявольски жестокие помыслы и безнравственность тайком процветают здесь из года в год.
Когда врач совершает преступление, он опаснее всех прочих преступников. У него крепкие нервы и большие знания.
Револьвер — превосходный аргумент для джентльмена, который может завязать узлом стальную кочергу.
- 1
- 2