Артюр Рембо. Одно лето в аду

Я заносил в тетрадь тишину, ночь; я отмечал невыразимое. Я ловил головокружение.

J'écrivais des silences, des nuits, je notais l'inexprimable. Je fixais des vertiges.

Бесконечный фарс! Меня заставляет плакать моя невинность. Жизнь — это фарс, который играют все.

Farce continuelle! Mon innocence me ferait pleurer. La vie est la farce à mener par tous.

Видишь только своего Ангела и никогда не видишь чужого.

Тоска не будет больше моей любовью. Ярость, распутство, безумие, я знаю все их порывы и знаю их поражения, — это бремя сбросил я с плеч. Оценим спокойно, как далеко простирается моя невинность.

И меня устрашает зима, потому что зима — это время комфорта.

Мои глаза закрыты для вашего света.

Мне следовало бы иметь свой ад для гнева, свой ад — для гордости и ад — для ласки; целый набор преисподних.

Я не люблю женщин. Любовь должна быть придумана заново, это известно. Теперь они желают лишь одного — обеспеченного положения. Когда оно достигнуто — прочь сердце и красота: остается только холодное презрение, продукт современного брака. Или я вижу женщин со знаками счастья, женщин, которых я мог бы сделать своими друзьями, — но предварительно их сожрали звери, чувствительные, как костер для казни...

Я шла за ним, как бы далеко он ни заходил в своих действиях, странных и сложных, дурных и хороших: я была уверена, что никогда мне не будет дано войти в его мир.

Ты не знaешь, кудa ты идешь, зaчем ты идешь, входишь всюду, отвечaешь нa все. Убить тебя — все рaвно что убить труп. Утром мой взгляд был тaким пустым, облик тaким мертвым, что те, кого я встречaл, меня, может быть, не видели.

Теперь я проклят, родина внушает мне отвращение. Лучше всего пьяный сон, на прибрежном песке.

Мне повезло: я больше почти не страдаю.

Действие — это не жизнь, а способ растрачивать силу, раздражение нервов. Мораль — это слабость мозгов.

К смерти иди с твоим вожделеньем, и твоим эгоизмом, и со всеми семью грехами.

Я могу умереть от земной любви, умереть от преданности. Я покинул сердца, чья боль возрастёт из-за моего ухода! Вы избрали меня среди потерпевших кораблекрушение;но те, кто остался, разве они не мои друзья?
Спасите их!

Я никогда не творил зла. Дни мои будут легки, раскаянье меня не коснётся. Я никогда не узнаю страданий души, почти не живой для добра, души, в которой поднимается свет, суровый, как похоронные свечи. Участь сынков из хорошей семьи — преждевременный гроб, сверкающий блёстками и слезами. Несомненно, развратничать-глупо, предаваться пороку-глупо; гниль надо отбросить подальше. Но часам на башне никогда не удастся отбивать только время чистых страданий. Словно ребёнок буду ли я вознесён на небо, чтобы играть там в раю, где забыты невзгоды?