Бернхард Шлинк. Летние обманы

Вот это и есть конец любви... Чувствуешь себя с другим человеком такой одинокой, как будто и не с ним ты, а совсем, совсем одна.

Слушать, как на тебя кричат, уже унизительно, а терпеть, чтобы на тебя орали на глазах у людей, унизительно вдвойне.

Знаешь, ходил я полгода назад на встречу одноклассников, и что же? Кто в школе был порядочным и симпатичным человеком, тот таким и остался, а кто был паршивцем — остался паршивцем. Наверное, другие, глядя на меня, тоже что-то такое подумали. Но меня это тогда поразило. Ведь как странно: работаешь над собой и думаешь, ты изменяешься. А другие глянут и тот час увидят, что ты все тот же самый, каким был всегда.

Терпеть не могу, когда кто-то другой решает за меня, хорошо ли я себя чувствую и что мне вообще нужно.

Ну она и приучилась приветливо смотреть на собеседника, время от времени сочувственно улыбаться или кивать, а сама меж тем преспокойно думала о своём. Собеседники обычно ни о чём не догадывались.

— Сколько же времени ты тогда напрасно ждала?
— Не помню я, сколько дней или недель. Вечность ждала — это я отлично помню, целую вечность.

... уж если представилась возможность простить и что-то исправить, сделать что-то хорошее, то никак нельзя упускать такой случай.

... серьёзные, действительно важные жизненные решения не бывают правильными или неправильными, просто начинается другая жизнь.

... он врал в тех случаях, когда маленькая ложь могла предотвратить крупный конфликт.

... когда людей вокруг мало, тебе не так одиноко, как в толпе.

Вы же знаете, с какой злой придирчивостью сами женщины иногда на себя смотрят.

Когда родители умерли — отец, потом и мать, — я подумал: ну вот, теперь ты свободен, можешь заниматься, чем хочешь. Но родители никуда не делись из моих мыслей и по-прежнему дают мне наставления.