Чак Паланик. Уцелевший

В небе над нами – все то же солнце, оно смотрит на нас с высоты, а мы совершаем все те же ошибки, снова и снова.

Дай себе, своей жизни, еще один шанс.

Мне нужен увлажняющий крем. Мне нужно, чтобы меня постоянно фотографировали. Я не такой, как обычные люди. Я просто не выживу, если у меня не будут брать интервью. Я могу жить только в естественной среде обитания — перед телекамерами. Мне нужно ездить по всей стране и давать автографы.

Пусть моя жизнь состоит целиком из служения.
Пусть труды мои станут моей благодатью.
В трудах моих обрету я спасение.
Да не будет напрасным мое усилие.
Трудами своими да спасу я мир.

Люди всегда готовы поверить в противоположность того, что ты им говоришь.

Отношения с людьми, которые не имеют к тебе никакого отношения.

Мы думали, что всё это обучение делает нас умными.
Но единственная его цель была сделать нас глупыми.

Правда в том, что ты можешь становиться сиротой снова и снова и снова.

Только наркотики и смерть позволяют увидеть что-то новое, причём смерть чрезмерно контролируется.

Как-то раз агент спросил меня, кем я вижу себя через пять лет.
Трупом, сказал я. Я вижу себя гниющим трупом. Или пеплом; я могу представить, что меня сожгут.

На сцене какой-то местный проповедник открывал представление. Частью этого разогрева публики была гипервентиляция лёгких. Громкое пение делает свою работу. Так же как и монотонное пение. По словам агента, когда люди так орут или поют «Изумительную Благодать» на пределе своих лёгких, они очень часто дышат. Людская кровь – это кислота. При гипервентиляции уровень диоксида углерода падает, и их кровь становится щелочной.
«Респераторный алкалозис,» – говорит он.
Люди становятся легкомысленными. Люди падают на пол от звона в ушах, пальцы на руках и ногах цепенеют, у них начинаются боли в груди и потоотделение. Это должно восприниматься как восторг.