«Может» — слабая карта, когда на кону любовь и пули.
— ***и, как можно быть такими бездушными? — спросил я.
— Очень легко, — сказал Джонни, — мы такими уродились.
Я пил водку с тоником. Вечер выдался тихий. Тихий вечер в аду. А земля горела, как гнилое полено, источенное термитами.
Победителей нет. Есть только кажущиеся победители. Все мы гоняемся за килограммом пустяков. Изо дня в день. Единственная потребность, кажется, — выжить. Но, кажется, этого недостаточно.
Иногда вещи именно таковы, какими кажутся, и нечего огород городить.
Но жизнь в человеке держится болями и бедами. Или стараниями избежать боли и бед. Это занятие ежедневное и на целый день, иногда и ночь, и не приносит отдыха.
Конечно, это опасно. При свете дня. Но опасность — моя стихия. От неё у меня уже горели уши и сморщивался анус. Живём только раз, так ведь? Ну, кроме Лазаря. Бедный растяпа, ему пришлось умирать дважды. Но я — Ник Билейн. На эту карусель тебя пускают только раз. Жизнь удается смелым.
На улице ночует немало хороших людей. Они не дураки, просто они не вписались в нужные механизмы эпохи. А механизмы эти постоянно меняются.
Глаза у меня были голубые, а туфли старые, и никто меня не любил.
Телевизор я не включил — я давно заметил, что если тебе плохо, то от этого подлеца становится еще хуже. Одно тупое лицо за другим, и конца этому нет. Бесконечная череда идиотов, в том числе и знаменитых.
Мир по большей части безумен. А там, где не безумен, — зол. А где не зол и не безумен, — просто глуп. Никаких шансов. Никакого выбора. Крепись и жди конца.
Всегда кто-нибудь испортит тебе день, а то и всю жизнь.
Человек рождается, чтобы умереть. Что это значит? Болтаешься и ждешь. Ждешь маршрута А. Августовским вечером ждешь пару больших грудей в гостиничном номере Лас-Вегаса. Ждешь, когда заговорит рыба. Когда свистнет рак. Болтаешься.
Две женщины — это значит вдвое больше неприятностей, чем одна женщина.