Чарльз Буковски. Женщины

Нью-Йорк не таков: он истаскан, изможден и презирает плоть.

Ну ещё б не знали. Она вся блестела от секса. Даже тараканам, мухам и муравьям хотелось ее ***ать.

Я всеми печеньками его ненавижу.

Шоферы Нью-Йорка — совсем как сам Нью-Йорк: ни один не уступит ни пяди и всем плевать. Ни сострадания, ни любезности: бампер к бамперу — и вперед. Ясное дело: уступивший хоть дюйм, устроит дорожную аварию, беспорядок, убийство. Машины потекли по дороге сплошь, будто какашки в канализации. Видеть это было дивно, и никто из водителей не злился, они просто смирились с фактами.

От нее торчишь очень странно. Тебе может стать плохо. Когда поблюешь, торчишь ещё сильнее, но я предпочитаю не блевать, поэтому вместе с ним мы примем немножко соды. Наверное, самое главное в мескалине — от него приходишь в ужас.

Беда в том, что ты не уверен в себе, тебе не хватает уверенности.

Я уже не писал стихов о любви. На самом деле я вообще больше не писал. Не хотелось.

Вот что у меня ещё осталось. Какого черта, не все потеряно.

Мы все больны мечтой, потому-то мы и здесь.