Джером Клапка Джером. Досужие размышления досужего человека

О да, застенчивым мужчинам, как и уродливым женщинам, нелегко жить в этом мире: чтобы чувствовать себя здесь уютно, нужно обладать шкурой носорога. Толстокожесть подобна одежде для души, без нее неприлично выходить в цивилизованное общество.

Женщине нет дела до влюбленного в нее, пока он не потерял к ней интерес, и точно так же, пока вы не щелкнете пальцами под носом у Фортуны, и не повернетесь к ней спиной, она не улыбнется вам. А к тому времени вам уже все равно, улыбается она или хмурится. Что стоило ей улыбнуться, когда эта улыбка еще могла бы вознести вас на вершину блаженства! В этом мире все случается слишком поздно. Добродетельные люди говорят, что так и должно быть, поскольку это доказывает греховность честолюбия.

В этом мире нужно вести себя как истец, требующий возмещения ущерба: просите в десять раз больше того, что готовы принять. <...> А если вы способны обойтись малым, просите как можно больше. В противном случае вы не получите ничего.

Бедность сама по себе пустяк; беда в том, что окружающие знают о твоем тощем кошелке.

Тщеславие — вот дарованная природой черта, которая роднит весь мир.

Ведь и честь — не что иное, как высшая форма тщеславия. <...> Снобы тщеславны. Но ведь тщеславны и герои.

Для честолюбивого человека жизнь — замечательная игра; игра, требующая всех сил, полного самообладания и тактичности; игра, в которой в конце концов побеждает тот, у кого зоркий глаз и твердая рука, хотя и полная случайностей, что придает ей великолепный привкус непредсказуемости. А если он все же терпит поражение, то награда ему сама радость борьбы; хоть он и проиграл гонку, но по крайней мере принял в ней участие. <...> Лучше делать что-то и потерпеть неудачу, чем проспать всю жизнь.

Говорите правду, и добро само о себе позаботится. <...> Женщины и представить себе не могут, какой они обладают властью творить как добро, так и зло. <...> Мужчина неосознанно становится таким, каким женщина хочет его видеть.

Увы! К сожалению, жизнь меняет нас всех. Мир похож на жуткую мясорубку, в которую запихивают свежесть, чистоту и сияние, а на выходе получают нечто потрепанное, брюзгливое и сморщенное. <...> Ах, как восхитительна энергия юности!

Всякое честолюбие не что иное, как облагороженное тщеславие. Нам хочется снискать похвалу и восхищение, как мы говорим — славу, и вот мы пишем умные книги, рисуем красивые картины, поем трогательные песни и вдохновенно работаем за письменным столом, у станка или в лаборатории.

В жизни нам интересны мельчайшие подробности, а вовсе не великие свершения.