Джонатан Франзен. Поправки

Слишком глубокое знакомство с любой изнанкой вредоносно. От него не отделаешься.

Воспитывая детей, порой узнаешь о себе довольно неприятные вещи.

Человек есть то, чего он хочет.

Вслед за чересчур поспешным сближением — неловкость, ощущение какой-то неопрятности.

Чем можно упиться, тем можно и захлебнуться.

Умышленное неведение — вот какой навык необходим для выживания.

Дому ведь важно, чтобы в нем кто-нибудь был. Это не просто существенное обстоятельство, но единственное, что имеет значение.
Душа дома — семья.
Бодрствующий человек — словно свет в доме.
Душа — словно суслик в норе.
Что для мозга сознание, то для дома семья.
Чтобы постичь сознание дома, вникаешь в домашние дела, в слаженный гул связанных друг с другом жизней, в основополагающее тепло очага. Думаешь о «присутствии», «хлопотах», «суете». Или, наоборот, о «пустоте», «замкнутости». О «неладах».

— О стольком беспокоишься зря, — с внезапно обретенной мудростью сказала Инид, — а потом видишь: это вовсе не имеет значения.

Старость — безысходный кошмар.

В отсутствие стопроцентного решения два половинчатых решения — лучше, чем ничего.

Идея, лишенная всякой ценности, ничуть не лучше идиотских фантазий.

Худшая из пыток — вечное повторение.

Греки, изобретатели танталовых мук и сизифова труда, одну пытку упустили из виду: покрывало самообмана, теплое мягкое одеяло, укутывающее страждущую душу, но всегда оставляющее что-то снаружи.

Ужасно, что люди с такой легкостью выбиваются из колеи, перестают обращать внимание на условности.

Секс — болезнь, совокупность тяжких симптомов.

Даже у безысходной скуки, к счастью, есть пределы.