Джулия Кэмерон — цитаты из книг автора

Часто одиночество настигает нас, потому что мы потеряли широту обзора, масштаб и панораму своей жизни.

Творчество — лампа, не свеча. Что-то внутри нас хочет, чтобы мы его написали, так же сильно, как и мы сами. Чтобы понять это, требуется время и терпение.

В фильме «Криминальное чтиво» подруга одного из главных героев недоумевает, почему маленький животик может быть так приятен владельцу и так осуждаться в обществе. Я её понимаю. Ничего страшного, если у ваших текстов есть небольшой животик. Нет ничего страшного в предложениях с округлостями. Не обязательно, чтобы проза была плоской, жёсткой, рифлёной, как стиральная доска — как нас учат в школе. Нас учат писать так же, как качают пресс. Но писательство бывает приятнее этого. Писательство бывает житейским.

Мы храним воспоминания в теле. Храним страсти и горести. Храним и радости, и мгновения запредельного творения. Чтобы добраться до них, восстановить их и пройти насквозь, нужно проникнуться телом. Когда в жизни случаются эмоциональные потрясения, травма потери возлюбленного, горе разлуки — всё это запечатлевается в теле. Ум теряет чувствительность, он мастер всё отрицать, но тело крепко держится за действительность.
Обращаясь к телу, мы обращаемся к сердцу. Именно там рождается искусство.

…писательство — защита от одиночества. Это бальзам, которые его исцеляет. Это связь в первую очередь с самим собой, а следом и с другими. Мы занимаемся “письмом”, а ведь это и есть письма. Самим себе. И всему миру.

Если посмотреть трудной правде в лицо, записав её на бумагу, она может стать дверью. То, где мы сейчас, становится промежуточным пунктом на пути к тому, куда мы стремимся.

Писательство даёт мне возможность посмотреть глубже первого впечатления, моих представлений и желаний и увидеть нечто более основательное, устойчивое, что будет радовать меня гораздо дольше, чем мне сходу казалось.

Писательство — прямое видение непревзойдённой красоты обыденного. Это и есть повседневность, а повседневность есть здравый рассудок.

Писательство — и самовыражение, и самоуспокоение. Это занятие помогает стравить суетливую болтовню и позволить нам услышать более важные глубинные течения. Иными словами, писательство расставляет по местам большое и малое.

Правда не всегда приятна, но она приводит к ясному пониманию себя, к здоровому ощущению обилия возможностей и становится попутчиком по дороги из той жизни, что у нас сейчас, к той, которая нам понравится больше.

Писать — это плакать на плече у друга. Делиться секретами с тем, кто услышит и поможет нам разложить всё по полочкам. Шагать с товарищем по ухабам скорби и отчаяния. Наблюдать за погодой — и влиять на погоду. Разглядывать пейзаж, в которым мы живём.

Одна моя подруга утверждает, что в нашей жизни столько божественного присутствия, сколько мы заслуживаем. Какая страшная мысль! Я немного её подправила: в нашей жизни столько божественного присутствия, сколько мы может воспринять.

Нередко мы так хотим жить как писатели, что забываем замечать, что у нас уже есть жизнь, о которой можно писать.

Писать — всё равно что ехать по асфальтированной сельской дороге в жаркий летний день. На горизонте подрагивает мерцающее волшебное пятно. Ты стремишься к нему. Набираешь скорость, чтобы добраться до него поскорее, но стоит приблизиться — оно исчезает. Подняв взгляд, снова видишь его вдали. Наверное, кто-то счёл бы это неразделённой любовью или неудовлетворённостью. Но мне кажется, писать — штука получше.
Я считаю это предвкушением. Упоением. Как ощутить вкус отличной трапезы, лишь почуяв её аромат. Чтобы любить свежеиспечённый хлеб, не обязательно его есть. Его запах почти столь же прекрасен и приносит не меньшее удовлетворение, чем толстый ломоть с маслом и домашним абрикосовым вареньем.
Мозг человека обожает писать. Ему нравится давать явлениям названия, находить ассоциации и различия. Подбирать слова — как выбирать яблоки: вот это, похоже, вкуснейшее.