Часто говорят, что женщины обманывают мужчин. Но по собственному опыту я знаю, что вначале бывает совсем наоборот. Вначале мужчине самому доставляет удовольствие чувствовать себя обманутым, когда он влюблен, ему одинаково приятно слушать и ложь, и правду из уст любимой женщины. И утирая ей слезы, он думает: «Плутовка, ты стараешься обмануть меня. Как ты смешна и мила! Я вижу тебя насквозь и позволяю себя обманывать. Обманывай, обманывай, сколько хочешь».
Рассуждая так, мужчина чувствует себя великодушным, он сознательно позволяет обманывать себя, как взрослый старается потешить ребенка, он добровольно отдает себя во власть женщины и воображает поэтому, что вовсе не обманут. Напротив, он думает, что сам обманывает женщину, и посмеивается в душе.
Можно сказать «прощаю», но нельзя вернуть прошлого и нельзя подавить чувства горечи от сознания, что этого прошлого не вернуть.
Я узнал, что чем больше мужчина ненавидит женщину, тем прекраснее она ему кажется. Дон Хосе убил Кармен, потому что чем больше он ее ненавидел, тем она казалась ему прекрасней.
Деньги — такая штука, что только начни их тратить, и они исчезнут в одно мгновенье.
Часто, когда умирающий испускает последний вздох или когда происходит землетрясение, люди невольно смотрят на часы. У меня в тот момент было такое же состояние. Эра Тайсё, год такой-то, ноября такого-то, тридцать шесть минут первого… — в этот день, в этот час я расстался с Наоми. Нить, связующая нас, порвалась, быть может, навсегда…
Наоми достала из-за пазухи бумажный носовой платочек и, не утирая глаз, сунула его мне. Ее полные слез глаза были прямо устремлены на меня. «О, эти влажные, прекрасные глаза! Эти слезы нужно было бы собрать и хранить, превратив в драгоценные кристаллы…» — думал я, сперва утерев платком ей щеки, а потом и вокруг глаз осторожно, чтобы не стряхнуть эти висевшие на ресницах слезы. Мои прикосновения передавались ресницам, и слезы дрожали, принимая форму то выпуклой, то вогнутой линзы, и, наконец, скатились опять, оставив блестящий след на только что вытертых щеках. Я снова вытер ей щеки, погладил все еще влажные веки, а затем, зажав ей платочком носик, сказал:
— А теперь высморкайся!
Наконец я свободен. До сих пор я страдал не только морально, но и физически, и мне хотелось попросту отдохнуть — этого настоятельно требовало мое тело. Наоми была для меня как бы крепким вином, и, понимая, что в больших дозах оно пагубно для меня, я все же не мог не пить, когда изо дня в день вдыхал его пряный аромат и видел бокал, наполненный до краев. И чем больше я вкушал этот яд, тем сильнее проникал он во все клетки моего тела, затылок, наливался свинцом, голова кружилась, казалось, я вот-вот рухну наземь. Я постоянно чувствовал себя как бы с похмелья, у меня пропал аппетит, ослабла память, исчез интерес ко всему, настроение было всегда подавленное, как у больного. Меня преследовал призрак Наоми, мне мерещился запах ее духов, пота, кожи. И теперь, когда Наоми — моей мучительницы — не стало, я почувствовал облегчение, как будто рассеялись дождевые тучи.
Но, как я уже сказал, это было лишь мгновенное ощущение, и длилось оно короткое время. Каким бы я ни был крепким, вряд ли мои силы восстановились за один час. Не успел я облегченно перевести дух, как мне представилось холодное лицо Наоми во время недавней ссоры. «Чем сильнее ты меня ненавидишь, тем я прекраснее», — как будто говорило это лицо. Я ненавидел эту женщину. Так ненавидел, что, кажется, даже всадив в нее нож, не утолил бы ненависть...
- цитаты /
- цитаты из книг /
- Дзюнъитиро Танидзаки — цитаты из книг автора