Эдвард Радзинский. Она в отсутствии любви и смерти

Вскрыть себе вены — это для других, потому что для других подвиг — умереть, а для меня подвиг — жить.

Моя любовь
Бывшее «ты»

Я немного себя поняла: я могу поступать только фанатично, безрассудно, со всем пылом или никак!

Может, просто выдумала вас, чтобы не задохнуться от собственной нежности.

Я сделала вывод: для меня ценность человеческого существования определяется его индивидуальным отклонением от нормы.

Все умерло в истериках.

Уходя от вас, я подаю вам нищему, свою любовь! Держите на бедность!

Может мне просто было интересно, как долго вы сможете быть богом, то есть молча прощать!

А то у меня беда, если я нравлюсь человеку, а он мне понятен, я его начинаю доводить. А это не все терпят.

Ну почему я не могу об этом не думать. И почему я не могу думать о себе! Почему все могут!?

В мире все должно идти по законам: детским, взрослым, законам природы, законам праведным и неправедным — но по законам, иначе все рухнет!

Именно спокойная — потому что я знала: с моим человеком всё в порядке. Он есть. Я не выдумала его, как всё остальное!

Просто мне хотелось верить, что есть та, которую все любят, которая всех бросает...

Хоть на одну секундочку думай только обо мне, ладно? Какое счастье просто держать за руку. Я каждую твою клеточку сейчас чувствую. Я все понимаю, но хоть крохотулечку — любишь? Ну соври! Ладно?

Ты знаешь, с тобой я была несчастна... но ты — молодец, ты сумел сделать меня ещё несчастнее.

Для меня всё дело в том, чтобы стремиться, но не стать.