Элис Сиболд

Человека невозможно вытащить из-под завалов прошлого. Либо ты выкарабкиваешься самостоятельно, либо остаешься под обломками.

В одиночестве я тосковала, но моя тоска была какой то притуплённой, потому что в ту пору до меня уже дошло значение слова «никогда».

За её улыбкой скрывался какой-то душевный надлом.

Глаза-океаны, а в них крушение.

Вправить человеку мозги может только время.

«Как совершить идеальное убийство» — на небесах эта игра не отличалась новизной. Я всегда выбирала сосульку: такое орудие преступления тает без следа.

При помощи фотокамеры я сохраняла мгновения жизни, потому что научилась ловить момент и останавливать время.

Иногда слёзы сами текут, даже после долгих лет разлуки.

На небесах тоже бывает хреново.

У моего отца на письменном столе стоял стеклянный шар, а в нем — утопающий в снегу пингвин с красно-белым полосатым шарфиком на шее. Когда я была маленькой, папа сажал меня к себе на колени, придвигал поближе эту вещицу, переворачивал ее вверх дном, а потом резко опускал на подставку. И мы смотрели, как пингвина укутывают снежинки. А мне не давало покоя: пингвин там один-одинешенек, жалко его. Поделившись этой мыслью с отцом, я услышала в ответ: «Не горюй, Сюзи, ему не так уж плохо. Ведь он попал в идеальный мир».

В отношениях между мужчиной и женщиной кто-то один всегда оказывается сильнее другого. Но это не означает, что слабый не любит сильного.

Жил-был мальчик, звали его Билли. Он хотел все знать. Увидел он яму, и решил туда залезть, а обратно не вылез. Конец.

Наш единственный поцелуй остался, можно сказать, случайным, как радужное пятнышко бензина.

У неё была кожа лунного цвета и глаза океаны. А внутри – опустошенность, крах, отчаяние.

Теперь для меня жизнь — это вечное вчера.

Он знал, что я сейчас далеко; а кто далеко, тот скоро вернется.