Эмиль Мишель Чоран (Сьоран). Механика утопии

Быть подобным бегуну, который в самый решающий момент остановился посреди дистанции, чтобы попытаться постичь ее смысл.

Если бы я ослеп, больше всего меня, думаю, удручало бы то, что я не могу теперь до полного одурения смотреть на плывущие облака.

Если бы ангелы занимались писательством, то — за исключением падших — их было бы невозможно читать. Безупречная чистота переваривается с трудом.

Идея совершенства, как её ни переодевай, вошла в каждого: под ней подписывается даже тот, кто ставит её под вопрос. С тем, что прямого продолжения в истории не существует, что она вовсе не движется заданным курсом к определённой цели, в наше время не согласится никто. «У Истории есть цель, к которой она стремится, которую она содержит в себе как возможность» — вот что провозглашают наши желания и учения в один голос. Чем больше идея обещает на завтра, тем скорее она победит сегодня. Не способные найти Царство Божие в себе самих или, скорее, слишком испорченные, чтобы подобным поискам предаваться, христиане перенесли его в будущее: исказили смысл преподанного урока, зато застраховали себя от неудач.

Неисцелимым должен бы по чести называться лишь один недуг — Желание.

Я никогда не мог понять, что такое бытие, за исключением нескольких минут, не имевших ни малейшего отношения к философии.

Господи, не дай мне погибнуть в этом огне, — а мой он или твой, я не знаю.

Я искал спасения в утопии и нашел некоторое утешение лишь в апокалипсисе.

В наших жилах течет кровь макак. Если бы мы думали об этом чаще, в конце концов мы сдали бы свои позиции. Никакой теологии, никакой метафизики — лучше сказать никаких разглагольствований, никакого высокомерия, никакой напыщенности...