Эмили Бронте. Грозовой перевал

Вытягивать нервы раскаленными щипцами — для этого требуется больше хладнокровия, чем чтобы стукнуть раз по голове.

Поцелуй меня снова, только не поднимай глаз! Я прощаю всё, что ты со мной сделала. Я люблю моего убийцу... Но как я могу любить твоего?

И ад, когда примет такого постояльца, станет в десять раз черней, чем был!

Я не могу этого выразить, но, конечно, и у тебя и у каждого есть ощущение, что наше «я» существует – или должно существовать – не только в нас самих, но и где то вовне. Что проку было бы создавать меня, если бы я вся целиком была только здесь?

Он всегда, всегда в моих мыслях: не как радость и не как никто, за кого я радуюсь больше, чем за саму себя, — а как всё моё существо.

При добром сердце твоё лицо стало бы красивым даже если бы ты был черней арапа; а при злом сердце самое красивое лицо становится хуже чем безобразным.

Вас никто не любит, никто не заплачет о вас, когда вы умрёте. Не хотела бы я быть на вашем месте.

Жить, потеряв её, значит гореть в аду.

Твою холодную кровь не разжечь до лихорадки: в твоих жилах течет студеная вода; а в моих всё кипит, и, когда я вижу такое хладнокровие, меня трясет!

— А если б она рассыпалась в прах или того хуже, о чём мечтали бы вы тогда? — я сказала.
— О том, чтоб рассыпаться в прах вместе с нею.

Нет, богу это не доставит такого удовольствия, как мне. Только бы придумать, как мне его наказать получше. Оставь меня в покое, и я выищу способ. Когда я об этом думаю, я не чувствую боли.

Ах, я вся горю! Я хочу в поле! Хочу снова стать девочкой, полудикой, смелой и свободной; и смеяться в ответ на обиды, а не сходить из-за них с ума! Почему я так изменилась? Почему, едва мне скажут слово, кровь закипает во мне адским пламенем? Я уверена, что стала бы вновь собой, — только бы мне очутиться среди вереска на тех холмах.

Чувствуют сердцем, Эллен, а так как он убил моё сердце, я не могу ему сочувствовать.

Во мне нет жалости! Нет! Чем больше червь извивается, тем сильнее мне хочется его раздавить! Какой-то нравственный зуд. И я расчесываю язву тем упорней, чем сильнее становится боль.

Я слишком счастлив; и всё-таки я счастлив недостаточно.