Линтон хотел, чтобы всё лежало в упоении покоя; а я — чтобы все искрилось и плясало в пламенном восторге. Я сказала ему, что его рай — это что-то полуживое; а он сказал, что мой — это что-то пьяное. Я сказала, что я в его раю уснула бы, а он сказал, что в моем он не мог бы дышать.
Сперва потешались над его невежеством, а теперь высмеивают его старания преодолеть это невежество.
Что не напоминает о ней? Я и под ноги не могу взглянуть, чтоб не возникло здесь на плитах пола её лицо! Оно в каждом облаке, в каждом дереве — ночью наполняет воздух, днем возникает в очертаниях предметов — всюду вокруг меня её образ! Самые обыденные лица, мужские и женские, мои собственные черты — все дразнит меня подобием. Весь мир — страшный паноптикум, где всё напоминает, что она существовала и что я её потерял.
... я почти достиг моего неба. Небо других я ни во что не ставлю и о нём не хлопочу.
Ты даёшь мне понять, какой ты была жестокой – жестокой и лживой. Почему ты мной пренебрегала? Почему ты предала своё собственное сердце, Кэти? У меня нет слов утешения. Ты это заслужила. Ты сама убила себя. Да, ты можешь целовать меня, и плакать, и вымогать у меня поцелуи и слезы: в них твоя гибель... твой приговор. Ты меня любила – так какое же ты имела право оставить меня? Какое право – ответь! Ради твоей жалкой склонности к Линтону?... Когда бедствия, и унижения, и смерть – всё, что могут послать бог и дьявол, – ничто не в силах было разлучить нас, ты сделала это сама по доброй воле. Не я разбил твоё сердце – его разбила ты; и, разбив его, разбила и мое. Тем хуже для меня, что я крепкий. Разве я могу жить? Какая это будет жизнь, когда тебя... О боже! Хотела бы ты жить, когда твоя душа в могиле?
Я просто утратил способность наслаждаться разрушением — а я слишком ленив, чтобы разрушать впустую.
Я скорее выпущу эту канарейку в парк среди зимы, чем посоветую тебе отдать ему своё сердце.
Ваше общество — яд, который неизбежно отравляет даже самую чистую душу.
Предательство и насилие – это копья, заостренные с обоих концов: того, кто пускает их в дело, они ранят больней, чем его противника.
«Входите» было произнесено сквозь стиснутые зубы и звучало как «ступайте к черту».
Чужой всегда чужой, беден он или богат.
- цитаты /
- цитаты из книг /
- Эмили Бронте — цитаты из книг автора