Романтика — удел тех, кто не знает, чего хочет.
Я не столь наивна, чтобы ждать от жизни лишь приятных подарков.
Только страсть мимолетна, обещанья невозможны.
Истории счастья зачастую тяжело рассказывать и неинтересно слушать, что в них особенного? Все так жили, живут и жить будут. То ли дело истории бедствий! Вот когда у слушателей захватывает дух, особенно если рассказчик умелый.
Он мстил за нас обоих, оберегая мою семью от позора, оставляя моему отцу его спокойное сердце. В тот миг я любила Реми гораздо больше, чем Бога. Впрочем, это часть высшей любви и есть.
Мне нравится океан. Он многолик, как каждый из нас, когда сердится, то катит пенные волны, но в основном спокоен, вот как теперь. Я учусь у океана открытости и тому, что, где бы мы ни оказались, мы вечны.
И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу, и тело погубить в геенне.
Магический язык эта латынь! Этакая ступенька понимания между тобой и Богом, набор заклятий, которыми опытные маги — священники — завлекают в свои сети неприкаянные души.
— Не пожалеешь потом?
— Нет, Реми.
— И свободы по-прежнему хочешь?
— Потому и пришла, что поняла: ты моя свобода.
Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь.
Бог оставил нас самим себе — а сам глядит с небес, чтоб мы не ошиблись.
Мишель — ее большая нечистая тайна, грех и наказание, а так сладко сознаться в грехе тому, кто свят.
Она всегда наблюдает за мной, как за ядовитой змеей, всегда готова к моему броску. А когда я действительно бросаюсь, изумляется.
Никому не могу я рассказать то, что у меня на душе; оно запаяно, закрыто смертными печатями и не разомкнётся, пока не придет время.
Вера пустила в нем корни, он сам обратился в веру. Не разящее копье Господне, но саван удушающий.
В Париже не модно быть милосердными.
Нет вашей любимой цитаты из "Эмилия Остен. Грешники и святые"?
Добавить цитату