Человеку свойственно тешить себя надеждой, даже когда надеяться не на что.
Дружить с кем бы то ни было он не мог. Грубый, резкий, взрывной — удивительно, что он продержался со мной так долго… если честно, я щедро ему платил, вот и вся причина.
— Возможно, я пытаюсь ухватиться за соломинку, — сказал я. — Впрочем, почему «возможно»? Я как раз пытаюсь ухватиться за соломинку.
Иногда мне кажется, что ему известен каждый мой шаг, что он играет со мной в кошки-мышки. Кларенс Деверо действует с крайней осторожностью, скрывается под чужой личиной. Он не подставляется, не подвергает себя опасности. Он готовит преступление, скажем, ограбление банка, разбой, убийство, разрабатывает детали, собирает шайку исполнителей, забирает себе добычу… но сам к месту преступления даже не приближается. Он остаётся невидимкой. Впрочем, у него есть одна черта, которая, надеюсь, однажды позволит мне взять его под стражу. Говорят, ему свойственно странное психологическое состояние, называемое агорафобией — это жуткая боязнь открытого пространства. Он всегда остаётся в помещении и путешествует только в крытом экипаже.
Мы с вами мало знакомы, но я вижу: вам не по душе, что кто-то может заподозрить вас в нечестности. Со мной такая же история.
Есть такое поверье: добропорядочные американцы после смерти переносятся в Париж. Ну, а тех, кто изрядно нагрешил, ждёт судьба вроде моей — так я думал, волоча свой дорожный чемодан с вокзала Чаринг-Кросс, а вокруг галдели извозчики, кружили попрошайки, текло людское море.
— Об этом мы ничего ей не скажем, — предложил я.
— Она всё равно догадается. У неё нюх на истину.
Её замысел был очевиден. Она хотела поговорить со мной наедине и всё для этого устроила. Весь вечер я с любопытством наблюдал за тем, как ведёт и как чувствует себя мой друг Этелни Джонс в домашней обстановке. Решительный и полагающийся на себя во время расследования, в обществе супруги он был намного тише и неприметнее. Их близость была неоспоримой. Они понимали, о чём молчат, читали наперёд желания друг друга. В то же время в их дуэте она явно была сильнее. Рядом с ней Джонс терял немалую часть своего авторитета, и я подумал, что даже Шерлок Холмс не был бы такой звездой сыска, надумай он жениться.
— Так это вы — Деверо! — воскликнул я, наклоняясь над маленьким дрожащим человечком. — Это вы — преступный мозг, перед которым все так трепетали? Это вы приехали в Лондон, полагая, что сможете заставить местных бандитов плясать под вашу дудку? Я готов не поверить своим глазам: то, что я вижу, недостойно даже презрения.
По-звериному зарычав, Деверо кинулся на меня и почти вцепился в мою одежду, но Джонс оттащил меня в сторону.
— Неужели его нельзя арестовать? — вскричал я. — Я пересёк полсвета, чтобы его найти. Мы не можем просто так оставить его здесь.
— И ничего сделать тоже не можем. Здесь мы не правомочны.
- 1
- 2