Эрленд Лу. Лучшая страна в мире

... если миллиард китайцев одновременно подпрыгнет, то Земля сдвинется со своей орбиты.

... «понимаю» — это расхожая фраза, которой мы бросаемся походя каждый день, — мы говорим, что понимаем, тогда как в действительности ничего не поняли, а зачастую нам все настолько неинтересно, что мы и не хотим ничего понимать.

Мир так брутален!

Господи, как много в людях простоты! Они ведь думают, что все будет хорошо, стоит только поехать в другую страну.

... мыслить позитивно — дело нелегкое. Гораздо легче — мыслить негативно.

«Любить» — это высокое слово, я прекрасно это понимаю, с ним нужно обращаться бережно, иначе от частого употребления наступит инфляция смысла.

Люди очень любят, чтобы было дешево; единственное, что они любят еще больше, – это когда что-то оказывается вообще бесплатным.

... а теперь спрашиваю себя, что же это такое – тоска по дому, по чем мы тоскуем, вспоминая родной дом. Мы тоскуем по людям, отвечаю я себе, главное для нас – люди, ведь люди приходят и уходят, люди так созданы, что по ним приходится тосковать, но еще тоскуешь по местности, по свету и по местности. Мне кажется, я тоскую по местности, в которой прожили жизнь самые близкие мне люди. Вот так несложно, по видимому, обстоит дело. Я тоскую по местам, в которых жили, в которых живут люди, потому что там в урочный час так же светит солнце, из года в год, и луч его под тем же углом ложится на стену, под каким он ложился при моих пращурах, думается мне, и все так же идет там дождь, и хотя дождь – это вода, но в этом дожде почему то чувствуется что-то умиротворяющее, но каждый раз, как я возвращаюсь мыслями к этой местности, она почему то преломляется и поворачивается множеством граней, на мгновение выстраивается целостная картина, но удерживается она недолго;

Вообще, надо сказать, мы вкладываем в имена слишком большой смысл. Мы связываем с именем определенные свойства и настроения, но это же глупость, ну ее к чертям; что одно имя, что другое – никакой разницы;

Попробуй помешай... любому человеку, делать то, что он хочет, вряд ли из этого выйдет толк, потому что каждый движется туда, куда его тянет; а уж куда его занесет нелегкая, к чему прибьет, никогда не известно; так что, нравится нам это или не нравится, жизнь нас не спрашивает и все поворачивает по-своему, и, сколько ни бейся, она всегда найдет лазейку, как нас обмануть и повернуть дело по своему, чтобы мы пошли
по той дорожке, которую она для нас выбрала; кто-то называет это судьбой...

Чувства как мускулы... Их нужно тренировать; для того чтобы быть в форме, нужна ежедневная тренировка.

Странность — это ничего, но только не при первом знакомстве, так я думаю. Странности — это уже потом, постепенно.

Да у меня у самого есть телефон фирмы «Нокия», чертовски надежный, с красной подсветкой, если кому то понадобится – мне то он не нужен, не люблю инфракрасных излучателей, вообще не люблю инфракрасное, наводит на мысли о болезнях, о раке, о смерти; смерть – это перемена, как вода, и смерть течет как вода; смерть – на первом месте среди изменений, не нравится мне это, и катись оно ко всем чертям!

Быть человеком, думаю я, во многих отношениях означает быть текучим. Родиться – значит отправиться в плавание. Текучесть начинается с рождения и кончается смертью. Мы контролируем текущий поток лишь в незначительной степени. Нравится тебе это или не нравится, думаю я, всё равно всё течет, ты стараешься бороться с течением, и все равно оно тебя уносит, и входить в один и тот же поток можно бесчисленное множество раз, и он несет тебя, как бы ты с ним ни сражался, а когда плывешь по реке, надо носить водонепроницаемый костюм и такую обувь, которая защищала бы ноги, потому что течение может быть сильным, и, свалившись за борт, ты рискуешь увязнуть одной ногой в донном иле, поэтому нужно носить обувь, а лучше всего, если ты соберешься и будешь плыть поджав под себя ноги, в позе зародыша, это уменьшает или вообще снимает всякий риск застрять среди камней.