Франц Кафка. Замок

Если к полудню ты малость устал, то это лишь верная примета нормального, счастливо прожитого дня.

... он играл своими мечтами, а мечты играли им...

Кто уходит, того нетрудно любить.

Но ведь, кроме этой последней, ничтожной, исчезающей, почти несуществующей надежды, у вас ничего нет.

Сил человеческих хватает до известного предела; кто виноват, что именно этот предел играет решающую роль?

... никак не совладаешь с собой, со своим голосом, когда говоришь о некоторых вещах.

... это бесполезное состояние и бесконечное ожидание изо дня в день без всякой надежды на перемену ломают человека, делают его нерешительным, и в конце концов он становится не способным ни на что другое, кроме безнадежного стояния на месте.

Несведущий человек действует смелей.

В жизни множество преград, и тем они выше, чем выше цели.

Хотя жалкий вид у него вовсе не от простуды, а от рождения, такой вид никаким чаем, никаким отваром не исправишь.

— Ты выглядишь по-другому.
— Это потому что я остался один.

Даже ночной мотылёк, бедное насекомое, ищет при наступлении дня тихий уголок, расплывается там, больше всего желая исчезнуть и страдая оттого, что это недостижимо.

Человек в своем неведении действует смелей, а потому я охотно останусь при своем неведении.

Потерять всё – это ещё более невероятно, чем самая большая невероятность.

Её не так легко понять, потому что часто не знаешь, с насмешкой она говорит или всерьез. Чаще всего она говорит серьёзно, а звучит как насмешка.

Но пение и шум — единственное, чему и вправду можно доверять в наших здешних телефонах, все остальное, что из них до нас доходит, сплошной обман слуха.