Франц Вертфоллен. Не книга. Азбука современного человека

77 цитат

Любовь к человеку, не к собственным от него ожиданиям, не к своим страхам в его лице, не к своим планам на будущее и спокойную старость, а именно к человеку – редка невероятно. И ярлыков на себе не терпит.

Ничего люди не боятся так, как разрушения своих рамок, потому что это — крушение их маленьких мирков, столь старательно выстраиваемых с самого детства. Отсюда боязнь всего нового, всего иного – не дай бог поколеблет и без того хлипенькие основы.

Империи строятся на костях. И не друзей или врагов, а на костях ваших собственных стереотипов, убеждений, мировоззрений, ставших тесными.

Соблазны – величайшая вещь, и соблазнам надо уступать, потому что каждый соблазн – учит. Прежде чем разучиться вовлечению, надо быть вовлеченным, а никто из людей не способен. Пусть будет «Я». И пусть оно живет так ярко, как ему позволит его глубина. Наполненно. И дай бог, чтоб бесстрашно.

А если у человека дом – хлам, одежда – хлам и мысли – хлам, то это не потому, что у него не хватает средств, он живет под диктатурой в самой коррумпированной стране и вообще Сталин, а потому что у него просто не хватает фантазии для того, чтобы жить по-другому.

Фраза «не сравнивайте себя ни с кем, вы уникальны» — идиотична. Человек способен познавать мир только через сравнение. Вы узнаете холод, потому что есть тепло, а тепло — потому что есть жар. Ты не будешь сравнивать себя с другими, тебе элементарно не будет понятно, в какую сторону ты двигаешься и к чему хочешь прийти. Даже когда ты сравниваешь себя с собой вчерашним, чтоб сделать выводы, тебе надо знать, относительно чего ты хорош или плох. Другое дело, как к сравнению относиться — с ленивой завистью или с мыслью «добьемся того же, а пункты C, E, F даже улучшим».

Гении неба за что ни берутся — всё красота. Неважно, кем был бы Ахиллес в IX веке, XX-ом, сейчас, он все равно оставался бы Ахиллесом. И развернуть его историю жизни, его внутренний мир всегда было бы величайшим искусством — в кольчуге он, визитке или в смокинге от Tom Ford.

Любой лишний контакт, любая лишняя связь и взаимодействие воруют у вас время и энергию. И чем доступнее становятся гигабайты знакомств и информации, тем избирательнее должно становиться существо, если оно, конечно, к чему-то стремится.

Только нищие воспринимают работу, как что-то, куда таскаешься зарабатывать на хлеб, и куда с радостью не ходил бы иначе, куда таскаешься просиживать штаны и жаловаться на босса. Посты про понедельники и пятницы — крайне нищие по своему сознанию. Увольняйте таких работников: «блохи» — паразиты любого организма. Большие деньги или впечатляющий результат приносит лишь то, что делается с УДОВОЛЬСТВИЕМ и ВЕРОЙ, то, что делается уже не ради денег, а ради процесса. То, что делается, потому что вы не хотите и не можете иначе.

В игру играют не за результат — за удовольствие, а выигрыш — это так — бонус.

Приятно, когда мозг — работает. Еще приятней — проверять его на предельность или, наоборот, на беспредельность возможностей.

А любое нытье — это нищенство.

Свобода — это не «что хочу, то говорю». Это всего лишь свобода выбора. И для большинства, господа, а по статистике — это вы, лично вы, а не все остальные, свобода — не радость, а очень тяжкий крест, потому что все восстания и революции поднимались вовсе не из нищеты, голода, и прочих негативных факторов, а по одной простой причине — люди не знали, что им делать, не хотели об этом думать, а власть была неспособна их занять, потому и слетала. Не так работает человеческая психика, чтоб ей для счастья свобода выбора была нужна. Для радости не выбор людям нужен, а вера в лучшее завтра, обеспеченное определенной личностью — будь то пророк, Иисус, Цезарь, Обама или Стив Джобс.

Так наступает старость — не физической немощью — неинтересом ко всему окружающему и особенно — «сложному».

Cтареть начинают всегда с мозга, с сужения мира до четырех стен дома и офиса, с сужения времени до даты рождения, когда восьмидесятые годы XX века — уже дата «до рождества Христова», с сужения интересов.

Старость начинается с угасания воображения и нежелания думать. Нежелания искать.

Массе очень легко впихнуть хлам. Вернее так — она только на хлам и согласна. Хлам ей понятен. Все эти плюшевые олени для сушилки посуды, вешалки в форме пупырышек и пупырышки в форме вешалок, сайты с картинками, группы с цитатками... Нет? Вы не такой? Бессмысленные книги, бессодержательные event'ы, яркие, как фантики, и, как фантики, бесполезные.

Миллионер — это очень настойчивый человек, который может продать всякую гадость — от подогреваемых носков до каучукового лося в туалете. И знайте, вы это можете. Кто бы вы ни были, с образованием, без, тут главноенастойчивость и четкое видение цели. Просто последнее — редкость. Да, пожалуй, еще выносливость, как у вола, чтоб долго, нудно, грязно, а ему все равно — вол.

Миллиардер — это человек, который придумал, как заставить толпу принять что-то лучшее, чем хлам.

Толпа всегда болеет ксенофобией, она боится всего нового, потому что его надо познавать. Я почти готов поспорить, что в оригинале несчастного Прометея к скале приковали не боги — люди. А огонь, что он им принес, люди смогли оценить лишь через тысячелетия.

Горький в разы более поэтичен, Рэнд математична. Но у обоих есть элемент гения и неблагодарности черни, неумения понять, что без Данко, без атлантов, мир черни — анус. Неумение и нежелание это признавать, поддерживать «атлантов», чтоб тем не хотелось «расправить плечи» с мыслью — «сдохните, твари». Тут даже Ветхий Завет где-то маячит, когда люди обезьянством своим так бога утомляли, что он им то Содом, то Потоп, бедняга.

Нет вашей любимой цитаты из "Франц Вертфоллен. Не книга. Азбука современного человека"?