... и вышла за него замуж — просто потому что немножко устала, немножко загрустила.
Пояснение к цитате:
Глава 1
Купить книгу:
ЛитРес 149 ₽
Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда.
Книга, ставшая манифестом для американской молодежи «джазовой эры».
У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать.
На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но в сущности судьба этих «бунтарей без причины», ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество «отцов», глубоко трагична. Их бунт обречен – и только сами они пока еще об этом не догадываются…
Это было в самом конце той эпохи, когда великий садовник срезал с куста все мелкие неудавшиеся розы, что бы вывести один безупречный цветок.
Пояснение к цитате:
Глава 1
Словом, Беатрисе О`Хара досталось в удел воспитание, о каком в наши дни нельзя и помыслить; образование, измеряемое количеством людей и явлений, на которые следует взирать свысока или же с благоговением; культура, вмещающая все искусства и традиции, но не единой идеи
Пояснение к цитате:
Глава 1
Пояснение к цитате:
Глава 1
Поймите его правильно. Эмори любил Розалинду, как ему не суждено было полюбить никого другого. Она забрала себе первое цветение его молодости, извлекла из немеренных глубин его существа нежность, поразившую его самого, мягкость и самоотречение, которыми он ещё никого не дарил. У него и потом бывали романы, но иного рода — когда он вновь занимал, вероятно, более типичную для него позицию, видя в женщине только зеркало собственного настроения. Розалинда пробудила в нем нечто большее, чем страстное восхищение. К Розалинде он сохранил глубокое, неумирающее чувство.
Все ценное, что ты приобретаешь в жизни, придет к тебе не с теми путями, на которых ты чего-то искал в прошлом году.
Он чувствовал, что какое бы поприще ни ждало его — искусство, политика, религия, — теперь он в безопасности, свободен от всяческой истерии, способен принять то, что приемлемо, скитаться, расти, бунтовать, крепко спать по ночам...
Он не носил в сердце Бога; во взглядах его по-прежнему царил хаос; по-прежнему была при нём и боль воспоминаний, и сожаление об ушедшей юности, и всё же воды разочарований не начисто оголили его душу — осталось чувство ответственности к жизни, где-то слабо шевелились старые честолюбивые замыслы и несбывшиеся надежды.
Никогда больше он уже не корил себя за чувство естественные и искренние. Все свои реакции он принимал как часть себя, неизменную и вненравственную.
Не осталось мудрецов, не осталось героев; Эмори одолел сотни книг, сотни лживых вымыслов; он долго и жадно прислушивался к людям, которые притворялись, что знают, а не знали ничего.
— Вам кто-нибудь говорил, что у вас пронзительные глаза?
Эмори постарался сделать их ещё пронзительнее. Ему показалось, — или только почудилось? — что она под столом коснулась ногой его ноги. Впрочем, это могла быть просто ножка стола. Трудно сказать. А если всё-таки?... Он стал соображать, как бы им уединиться в маленькой гостиной на втором этаже.
Несколько студентов, видевших её мельком, утверждали, что «малышка недурна, — стоит посмотреть, что из неё получится». Но по её рассказам выходило, что она участвовала в оргиях, способных поразить даже какого-нибудь австрийского барона. Такова сила юного контральто, воркующего на низком широком диване.
Нет вашей любимой цитаты из "Фрэнсис Скотт Фицджеральд. По эту сторону рая"? Добавить цитату