Фрэнсис Скотт Фицджеральд. По эту сторону рая

Новое поколение… Оно ведь каждый раз новое — в двадцатых — свое, в шестидесятых — свое, и сейчас, в девяностых — тоже свое. Но неужели в шестидесятых или тридцатых люди думали иначе, чем сейчас? Неужели тогда они ратовали за иное? Все течет, ничто не меняется! Все мы всегда боролись за одно, искали одного, мечтали о том же. Молодежь снова и снова ищет свободы, каждый раз думая, что делает это в первый раз. И мы не можем сказать, почему бороться стоит, почему мы решаем тратить себя без остатка, сгореть, любить, бунтовать и возрождаться из пепла. Мы, новое поколение, понявшие, что все боги умерли, все войны отгремели, всякая вера подорвана.

Я хочу жить там, где о людях судят не по цвету галстуков и фасону воротничков.

Его поразило, что море синее, что оно ревёт не умолкая, — словом, всё самое банальное, чем может поразить океан, но если б ему в ту минуту сказали, что всё это банально, он только ахнул бы от изумления.

Твердых принципов у нее не имеется, жизненная философия сводится к carpe diem* для себя и Laissez-faire** для других.

Образование для красивой женщины — это умение разбираться в мужчинах. Один мужчина за другим не оправдывал ее ожиданий, но в мужчин вообще она верила свято. Зато женщин терпеть не могла. Они воплощали те свойства, которые она чувствовала и презирала в себе, — потенциальную подлость, самомнение, трусость и нечестность по мелочам.

Нет тех достоинств неэгоистичной натуры, которые я не мог бы использовать. Я могу принести жертву, проявить сострадание, сделать другу подарок, претерпеть за друга, отдать жизнь за друга – все потому, что для меня это может оказаться лучшим способом самовыражения; но простой человеческой доброты во мне нет ни капли.

Эгоизм — не просто часть моего существа. Это его самая живучая часть.

Все это покрывала, маски, сантименты, духовные румяна, панацеи. Говорю тебе, Бога нет, нет даже абстрактного доброго начала, каждый должен сам для себя до всего додумываться, правда — вот она, за высоким белым лбом, таким, как у меня, а ты по своей ограниченности не желаешь это признать.

Я хочу жить там, где каждый делает своё дело и каждого можно послать подальше.

Просто как-то грустно бывает в такие вот чудесные вечера. И кажется, что других таких уже не будет, а я не все от них беру, что можно.

Это же грязь, и если ты этого не видишь, ты и сам грязный.

... религиозность под влиянием катастрофы никакой ценности не представляет и в лучшем случае недолговечна.

Все ценное, что ты приобретаешь в жизни, придет к тебе не с теми путями, на которых ты чего-то искал в прошлом году.

Просто не знаю как быть. Я, конечно, и сам с причудами, но в других этого терпеть не могу.

Чтобы к вам прислушались, нужно пустить пыль в глаза.

Ум — не защита от секса, так же как и чувство приличия.