Фрэнсис Скотт Фицджеральд. По эту сторону рая

Человек с воображением не может не испытывать страха.

... как недолговечны и ничтожны люди, если не видеть в них преемников и носителей прошлого.

У всех детей должны быть для начала равные шансы. Если отец на первых ступенях воспитания может дать ребенку физическую закалку, а мать — привить ему начатки здравого смысла, это и должно стать его наследством.

Думаю, что на каждого солдата, открывшего для себя бога, приходится четыре, которые открыли Париж.

Очень мало что имеет значение, а большего значения не имеет ничто.

Он установил, что ему повезло в жизни, поскольку он способен бесконечно развиваться и в хорошую, и в дурную сторону.

Жизнь — чертова неразбериха... Футбол, в котором все игроки «вне игры», а судьи нет, и каждый кричит, что судья был бы на его стороне.

Физическая храбрость во многом зависит от того, насколько физически тренирован человек.

Лет девятнадцати, сутулый, голубоглазый, он, судя по общему его облику, не очень-то разбирался в таких захватывающих предметах, как соревнование за место в социальной системе, но литературу он любил, и Эмори подумал, что таких людей не встречал уже целую вечность.

Он чувствовал, что какое бы поприще ни ждало его — искусство, политика, религия, — теперь он в безопасности, свободен от всяческой истерии, способен принять то, что приемлемо, скитаться, расти, бунтовать, крепко спать по ночам...
Он не носил в сердце Бога; во взглядах его по-прежнему царил хаос; по-прежнему была при нём и боль воспоминаний, и сожаление об ушедшей юности, и всё же воды разочарований не начисто оголили его душу — осталось чувство ответственности к жизни, где-то слабо шевелились старые честолюбивые замыслы и несбывшиеся надежды.

Эмори спросил, не считает ли она, что он о себе слишком высокого мнения. Она ответила, что между высоким мнением о себе и уверенностью в себе — большая разница. А уверенным в себе мужчина должен быть обязательно.

Мне осточертела система, при которой кто богаче, тому достается самая прекрасная девушка, при которой художник без постоянного дохода вынужден продавать свой талант пуговичному фабриканту.

Слишком ты поглощен самим собой... Ступай, займись настоящим делом. Перестань терзаться...

Не осталось мудрецов, не осталось героев; Эмори одолел сотни книг, сотни лживых вымыслов; он долго и жадно прислушивался к людям, которые притворялись, что знают, а не знали ничего.

Нажиты деньги на цинке или на меди — один черт, коррупция, надо думать, везде одинаковая.

Никогда раньше Эмори не интересовался бедняками. Теперь он холодно установил, что абсолютно не способен кому-либо сочувствовать. О’Генри обнаружил в этих людях романтику, высокие порывы, любовь, ненависть, Эмори же видел только грубое убожество, грязь и тупость. Он в этом не раскаивался: никогда с тех пор он уже не корил себя за чувства естественные и искренние.