Из моего опыта, командир, я знаю, что никого нельзя назвать наемным убийцей. До тех пор, пока он им не станет.
Народ не читает книг. Народу плевать на философию. Народ волнует только одно. Все, что народу нужно от своего правительства — это зарплата, которая растет и растет. Год от года, они хотят, чтобы зарплата становилась все больше и больше. Стоит ей остановиться — и народ моментально устроит себе другое правительство. Вот чего хочет народ. Вот чего он хотел всегда, во все времена. Вот, друг мой, что такое демократия.
Но кому это надо – мыть за собой одноразовые тарелки?
Пока я вилял по блестящим, залитым желтым светом улицам, из головы у меня не выходили слова Сары – о том, чтобы я прекратил «эту хрень». И прекратить ее я должен был только потому, что в комнате находился умирающий человек.
«Ньютоновский разговор», – подумал я про себя. То есть подтекст был таков: если бы в комнате не было умирающего человека, «эту хрень» можно было бы запросто продолжать.
Вот вы мне ответьте: ну почему всегда одно и то же? Почему всегда приходится выслушивать один и тот же аргумент? Мол, все так поступают, и надо быть законченным кретином, чтобы не помочь общему делу.
– Знаете, как у собачников? – заговорил Соломон. – «Что вы, мой пёсик совсем не кусается», – вечно твердят они. До тех пор, пока вдруг не приходится признать: «Сам не пойму, никогда с ним раньше такого не было». <...> Я просто хочу сказать, командир, что по-настоящему никто ни про кого ничего не знает. Ни про человека, ни про собаку. По-настоящему – никто.
— Иди ты к чёрту!
— Непременно пойду, причём обязательно проверю, чтобы и вам там комнатку приготовили.
Я стал вспоминать друзей, на помощь которых мог бы рассчитывать, но — так происходит всякий раз, когда я решаю провести подобную социальную ревизию, — пришёл к выводу, что друзья либо за границей, либо на том свете, либо женаты на дамах, не одобряющих мою персону, либо, если хорошенько подумать, вовсе никакие и не друзья.
Насколько же, оказывается, легче быть кем-то другим.
Для громкой музыки было поздновато, так что оставалось лишь одно развлечение – виски.
... мне вообще лучше думается, когда рядом есть кто-то, кто может думать за меня.