Илья Ильф, Евгений Петров. Двенадцать стульев

Он любил и страдал. Он любил деньги и страдал от их недостатка.

Дело помощи утопающим – дело рук самих утопающих.

— Ну что, дядя, невесты в вашем городе есть?
— Кому и кобыла невеста.
— Больше вопросов не имею.

— Эх, Киса, — сказал Остап, — мы чужие на этом празднике жизни.

«Кажется, наступил психологический момент для ужина»,— подумал Остап.

Остапа несло.

Набил бы я тебе рыло, только Заратустра не позволяет.

Знойная женщина, — сказал Остап, — мечта поэта. Провинциальная непосредственность. В центре таких субтропиков давно уже нет, но на периферии, на местах — еще встречаются.

Время, — сказал он, — которое мы имеем, — это деньги, которых мы не имеем.

Между тем как одни герои романа были убеждены в том, что время терпит, а другие полагали, что время не ждёт, время шло обычным своим порядком

— Если хотите, вы можете уйти.
— Тогда я, пожалуй, пойду.
— Но, помните, у нас длинные руки!
— Тогда я, пожалуй, останусь…

Не будьте божьей коровой.

— Обниматься некогда, — сказал он. Прощай любимая. Мы разошлись как в море корабли.

— Вы довольно пошлый человек,— возражал Бендер,— вы любите деньги больше, чем надо.

Может быть, тебе дать ещё ключ от квартиры, где деньги лежат?

— Кто, по-вашему, этот мощный старик? Не говорите, вы не можете этого знать. Это – гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору.