Ирмгард Койн. Девочка, с которой детям запрещалось водиться

Людям нельзя всего говорить– им ведь никогда по-настоящему не объяснишь, почему ты сделала что-нибудь такое, что они считают плохим.

Ребенку всегда приходится сидеть в школе, когда происходит что-нибудь действительно интересное.

Я очень рада, что в мою душу заглядывает только бог и что люди не могут этого сделать.

Не могу смотреть, когда взрослые плачут: это значит, что происходит что-то ужасное, потому что обычно они почти никогда не плачут.

... очень устала, а до больницы было далеко. У какого-то мужчины я спросила, куда мне повернуть, он ответил «налево». Я подумала: «Такой взрослый мужчина никогда не скажет ребенку правду» — и пошла направо. Все люди врут и ничего толком не знают.

Взрослые смеются, когда я плачу. Когда я смеюсь, им тоже не нравится, потому что это значит, что я сделала что-нибудь такое, что их не устраивает.

Господин Клейнерц, наш сосед, говорит, что полагаться можно только на мертвецов.

Я ни за что не хотела бы стать генералом, потому что у генерала тысячи солдат и я не знала бы, что мне, генералу, делать с ними с утра до вечера. Может быть, генералы тоже не знают и поэтому разрешают их убивать.

... тут что-то нашло на меня, и я высыпала весь кулек дорогой синьки ей на голову... после мытья под краном Траутхен стала совсем синей. Волосы синие, лицо синее, платье синее. Вся синяя. Это было замечательно! Я тоже когда-нибудь покрашусь в синий цвет. Я никогда не думала, что Траутхен может быть такой красивой!