Кен Кизи — цитаты из книг автора

Кто на запад — ни пера, на восток — ни пуха, ну а кто-то пролетел над гнездом кукухи...

Я чувствовал себя почти как в детстве, когда все было хорошо, а земля пела мне детские песни.

Я впервые осознал, что психическое отклонение может наделять тебя силой, силой. Подумать только: пожалуй чем безумнее человек, тем больше власти он может получить.

Но одно я помнил точно: это не я первый начал притворяться глухим; это люди первыми стали делать вид, что я слишком тупой или глухой, чтобы слышать, или видеть, или говорить.

Иногда я забываю, какая сила в смехе.

Я другим не буду. Родился недоношенный. Меня столько обижали, что я умер. Я родился мертвым. И другим не буду. Я устал. Сдался пытаться. А вы можете. Меня столько обижали, что родился мертвым, и жизнь меня била. Я устал. Устал говорить и стоять. Я пейсят пять лет уже мертвый.

– Вождь, – медленно сказал он, измерив меня взглядом, – когда ты был в своих габаритах, когда в тебе было два метра или два с сантиметрами и сто двадцать, сто тридцать весу, ты бы смог поднять, например, такую штуку, как пульт в ванной?
Я припомнил, каков этот пульт. Вряд ли он весил намного больше, чем бочки с маслом, которые я таскал в армии. Я сказал ему, что раньше, наверно, поднял бы.
– А если бы опять стал таким же большим, поднял бы?
Я сказал ему:
– Думаю, да.
– Плевать мне, что ты думаешь, я спрашиваю: обещаешь поднять, если я сделаю тебя таким же большим, как раньше? Обещай, и будешь не только получать у меня бесплатно специальные атлетические уроки, но и на рыбалку поедешь бесплатно, никаких десяти долларов! – Он облизнул губы и лег. – И шансы у меня неплохие, ей-богу.

Он лежал и посмеивался про себя. Потом я спросил, как он собирается снова сделать меня большим, а он приложил к губам палец.
– Браток, этот секрет нам нельзя выдавать. Я же не обещал тебе сказать как, правильно? У-у, накачать человека до прежнего размера – это такой секрет, который всем не открывают: опасно, если попадет в руки врага. Ты по большей части даже замечать не будешь, что это происходит. Но даю тебе слово, будешь тренироваться по моей программе – всего добьешься.
Он спустил ноги с кровати, сел на край, уперся руками в колени. За плечом его тускло светился пост, и в этом скользящем свете блестели его зубы и один глаз, глядевший на меня. Разбитной аукционерский голос мягко разносился по спальне:
– Представь. Большой вождь Бромден шагает по бульвару – мужчины, женщины и дети задирают головы и смотрят на него: ну и ну, что за великан идет трехметровыми шагами, наклоняет голову под телефонными проводами? Топает по городу, останавливается только из-за девушек, а вы, прочее бабье, даже в очередь не становитесь, разве только у которой груди, как дыни, и сильные белые длинные ноги…

Что ты чувствуешь, когда на тебя направлен указующий перст общества и миллионы окружающих громко в один голос скандируют: «Позор. Позор. Позор». Так общество поступает со всеми, кто хоть сколько-нибудь отличается от других.

Она знала: люди рано или поздно начнут сторониться тех, кто, по их мнению, дает больше. чем принято: сантаклаусов, миссионеров, благотворителей с их пожертвованиями, и подумают: а им-то что за выгода?

Он знал, что человек не может стать по-настоящему сильным, пока не научился видеть смешную сторону.

Он присвистнул каким-то тихим, почти скорбным свистом, который описал ее внешность лучше, нежели это сделал бы любой из нас словами.

Последний раз я его видел мертвецки пьяным в терновнике, и, когда он подносил бутылку ко рту, казалось, что это не он тянет из нее, а она вытягивает из него последние силы.

Я не знал с чего начать, в голову все время приходило такое, что словами и не выскажешь, потому что слова исказили бы смысл.

Папа говорит, если не будешь осторожным, люди так или иначе заставят тебя делать то, что им хочется, или сделают тебя упрямым как мул, и будешь из вредности делать все наоборот.

Многие из вас находятся здесь, потому что не сумели приспособиться к общественным правилам во внешнем мире, отказывались примириться с ними, пытались обойти и уклониться от них.