Мы больше не сможем быть друзьями, но при этом мы как будто подписали что-то вроде пакта о ненападении.
Скакать вот так по замерзшим лужам было так же приятно, как, например, хлопать пупырышками на оберточном целлофане. Да и вообще, кто определяет, какие занятия предписаны взрослым, а какие — детям?
Как я только могла допустить мысль о том, чтобы сдаться? Надо было бороться до конца — вот единственный ответ злу.
Лив, огорченная предательством Генри, разговаривает с мистером Ву в коридоре снов.
— Я люблю тебя, — неожиданно сказал Генри и привлек меня к себе.
Я мгновенно забыла о Чарльзе. Генри обычно не был расточителен на слова о любви. За последние два месяца он произнес это ровно три раза, и каждый раз, когда он это говорил, я ужасно смущалась. Единственно правильная реакция на его слова была бы: «Я тебя тоже люблю», но я так и не смогла это вымолвить. Не потому, что я его не любила. А потому, что это не имело столько смысла, сколько его спонтанное «я люблю тебя».
— Ах, давайте не будем притворяться, — сказала я Би. — Единственный, кому нужна шкура снежного барса, — это сам снежный барс.
Будь осторожна. Хотя бы из-за новой ночнушки. Она тебе так идет.
Независимо от того, насколько тяжелые времена тебе приходится переживать, носи в сердце зелёную ветвь, и тогда на нее обязательно опустится певчая птичка.