Клайв Баркер. Таинство

Мы никуда не придем. Потому что ниоткуда не пришли. Мы случайные явления. Появляемся в обычных семьях. И будем появляться. Даже если чума убьет всех гомосексуалов на планете, это не будет вымиранием, потому что голубые младенцы рождаются каждую минуту. Знаешь, это и есть магия.

Меланхолия — это печаль, только сильнее. Это то, что мы чувствуем, думая о мире и о том, как мало мы понимаем, когда размышляем о неизбежном конце.

Полночь — это секрет самого времени, дня, уходящего в историю, пока мы спим, дня, который не вернется больше никогда.

Если человек обращается за советом к воображаемой лисе, значит, с ним не всё в порядке.

Эта планета и без меня достаточно затрахана, каждый день на ней появляются новые голодные рты.

Мы не можем чувствовать того, что чувствует она. Никто никогда не может почувствовать того, что чувствуют другие. Мы можем только предполагать. Выдвигать гипотезы. Не больше. То, что происходит здесь, — он постучал себя по виску, — принадлжеит только ей.

Я повсюду искал наставника, который мог бы направить меня, но нахожу только затхлые мозги и ещё более затхлую риторику.

Живя или умирая, мы питаем огонь.

Я — человек, а люди — такие животные, которые рассказывают истории. Это дар Божий. Он создал нас словом, но конец истории оставил недосказанным. И эта загадка не даёт нам покоя. А как могло быть иначе? Только нам кажется, что без концовки нельзя осмыслить прошлое — нашу жизнь.
И потому мы сочиняем собственные истории, лихорадочно пытаясь подражать Творцу, завидуя Ему и надеясь, что однажды нам всё-таки удастся рассказать то, что недоговорил Господь. И тогда, закончив нашу историю, мы поймём, для чего родились.

Мне представляется, что цель религии в том, чтобы сказать: все вещи существуют. Вещь, созданная воображанием, и вещь, которая пока не видна. ВСЕ ОНИ СУЩЕСТВУЮТ.

— Но через час я тебе наскучу...
— Нет, не наскучите.
— ... а печаль никуда не денется, она будет поджидать тебя.