Мы сбегали друг к другу отовсюду и ото всех. У нас были другие, мы жили подолгу врозь. Но она любила только меня. И каждый раз, когда я в этом убеждался... В спальне, в гостиной, в кабинете, на полу в ванной… Я был в ней и смотрел ей в глаза. Следил за каждым движением, за каждым моментом дыхания. Чтобы она не забывала дышать, чтобы следя за ней, дышать не забыл я.
В западной культуре суицид объясняется слабостью, в восточной — это проявление силы. При этом если мы посмотрим на причины, подталкивающие людей к суициду, то в этих культурах они разные. На Западе — запутался, долги, а в восточной культуре это может быть способ отвести беду от близких или избежать позора.
Жизнь продолжается, она не течет сквозь пальцы, но то, что было вчера, необязательно будет завтра. Друзья перестают общаться, пары, которых считали идеальными, распадаются, чьи-то дела и жизни уходят в небытие. В этом нет трагедии. Жизнь продолжается, нужно продолжать жить. Когда-нибудь она закончится для каждого — человека, любви, вещи. Но это не будет означать, что их не было. Если ты помнишь такое небо, которое сейчас над Испанией, значит как минимум это момент счастья. И то, насколько долго проживет любовь, зависит и от того, насколько хорошо ты помнишь эти моменты.
Я стою на краю и смотрю вниз. Вид на землю с высоты двадцать второго этажа. Это единственное, что мне остаётся. Единственный мой выбор. Мне ничего не дорого и ничего не жаль. Я уже практически ничего не чувствую. Поэтому мне осталась только эта земля.
Вид с высоты двадцать второго этажа. Его никто не может отнять. Должно же быть что-то, чего никто не сможет отнять.
Я прихожу сюда, когда ничего другого не остаётся. Я прихожу, чтобы почувствовать страх или уверенность. Чтобы ещё раз увидеть, что и у меня, и у каждого человека на земле есть выбор.
Вариант один – продолжать. Вариант два – на двадцать два этажа вниз.
Ведь ты взрослеешь, становишься мудрее, меняешься, и в какой-то момент может оказаться, что вы разные люди, химии больше нет, есть воспоминания и любовь... к себе, моложе. И всё.
Депрессивные люди думают о том, каково это — быть некрасивым, толстым, неудачливым, больным, брошенным. Это как осколки разбитой бутылки. Они вертят в руках то один, то другой, то сразу несколько и не замечают, как режутся. И даже не откладывают рассмотренные отдельно от остальных, а постоянно к ним возвращаются. Один осколок — война, другой — боль от измены, третий — несчастный случай. Закономерно, что к ним приходит один вывод — все бесполезно, ты не можешь изменить мир, он все так же будет несправедлив, так какой смысл в том, чтобы вставать из постели, принимать душ, завтракать...
Что я попробовала сделать сначала, так это запретить себе думать. Не помогло. Против своей сути не попрешь. Разрушать собственную личность «во спасение»? В итоге я все так же вертела осколки в руках, но только в специальных перчатках, которые не давали порезаться.
Вся мировая культура очень подробно описывает то, что будет происходить с человеком, если он попадет в ад, все круги описываются. Это и Данте, но Данте был одним из многих, просто наиболее удачливым. Были рисунки на ту же тему. Но ничего конкретного о рае культура нам не говорит, кроме того что там ходят люди с нимбами.
Я делаю вид, что не просто существую, не зная, что делать с этим очередным внезапно свалившимся на меня днем, а действительно проникновенно так живу.
Одна была вполне довольной жизнью девушкой. Время не текло сквозь пальцы, она как-то осмысленно жила. Пока не случились встречи – одна, другая. Она была разбита.
Голос шептал ей: ты несовершенна, уничтожь это несовершенство.
Она рассматривала свои руки и с трудом удерживалась, чтобы не полоснуть по ним лезвием, но не выносила вида крови и не могла терпеть боль.