Лейла Мичем. Знак розы

Тишина начинает звенеть, когда умирает тот, кого ты любил.

Память может стать орудием для пыток, способным причинять страдания спустя много лет после того, как человек отмучился на эшафоте.

Она была женщиной, с которой он хотел прожить всю жизнь до последнего дня. После нее у него не будет никого. Жена — возможно, но только не любимая женщина.

Судя по тому, что ты без него сама не своя, я полагаю, вам лучше мучиться и страдать вместе, чем порознь.

Теперь по утрам он удивлялся тому, что проснулся. Он устал, очень устал. Человеку, лишенному мечты, нет места в жизни, а у него их уже не было. Его мечты не сбылись — главные, во всяком случае, — о счастливом браке, любящей семье, доме, полном детей и внуков.

Он отчаянно хотел иметь семью... Он хотел лежа в постели, слышать, как бьется сердце Мэри, а сидя за столом по вечерам, держать ее за руку. Он готов был научиться играть вторую скрипку. Главное — оказаться в составе оркестра.

Ты же понимаешь, когда-нибудь наступит день... когда мы должны будем сказать друг другу «прощай».

На какие только глупости не толкает мужчин гордыня. Не говоря уже о женщинах.

— Что же я наделал?
— Вы молоды, вот что вы оба наделали. Любовь не должна приходить к молодым. Только старики обладают достаточной мудростью, чтобы обращаться с нею правильно.

Когда женщина, не будучи твоей матерью, остается на крыльце, чтобы посмотреть тебе вслед, можешь быть уверен: ты ей не просто нравишься.

Дорога в ад вымощена благими намерениями, но как на счет дурных поступков, совершенных ради благой цели? Как быть с ними? Жизнь научила его, что то, что начинается с обмана, всегда заканчивается плохо.

— Много воды утекло, Люси, — проговорил Перси, чувствуя, как защемило у него в груди.
— Ага, — согласилась она. Единственная проблема заключается в том, что мы с тобой стояли и смотрели на нее с разных берегов реки.

— Вы созданы друг для друга, крошка Мэри. Вы как масло и уксус — образуете прекрасную смесь после встряхивания. Не исключено, что это именно то, что вам нужно, — хорошая встряска.
— Мне кажется, нас все время трясет, но мы почему-то не смешиваемся.

В ее сердце найдется место и для Олли, думала она, давясь слезами. Он никогда не сможет пожаловаться на недостаток ее привязанности и уважения. Но в это самое мгновение Мэри ощутила какое-то слабое движение в себе, словно та ее часть, которая принадлежала единственному мужчине в ее жизни, забилась в самый дальний уголок ее души, как животное, которому пришло время умирать.