Лекси де Эстер. Вслед за Океаном

— Ты сегодня так прекрасно выглядишь, — шепчет Джош в попытках отделить нас от реальности.

— Ты это уже говорил, — усмехаюсь, — А ты по-дурацки в этой шапочке, — мы также тихо смеёмся, почти что касаясь друг друга, — В какой колледж ты поедешь? Он далеко? Слышала Питер хочет отправить тебя в Нью-Йорк. Это престижно. Поздравляю.

— Я не уеду дальше твоей доступности.

Без обаяния и симпатичной мордашки маловероятно получить то, чего хочешь в кратчайшие сроки.

Для того, кто приходит во сне — не нужны слова.

Навряд ли ребёнок одиннадцати лет способен адекватно пережить смерть столь близкого и родного человека без последствий для психики и прочего, хотя кто вообще это смог бы сделать даже в намного сознательном возрасте? Уж точно ни я... и ни он...

Но позднее, стоя под проливным дождем посреди кладбища, — словно сама природа оплакивала потерю — перед очередным мраморным камнем с высеченным именем, датами, он был без зонта... Промок до нитки, но так и не вздрогнул. Он принёс букет любимых цветов мамы — Эйда их тоже любила — Лилии — цветы величия. Оставляя их, отец признавал своё уважение перед ней, как делал это каждый раз, навещая могилу матери... Тогда под шум капель, бьющих по земле, по гравию, бетону, мрамору, отец внезапно дрогнул, произнеся: “Они похожи с Эмили”.

Тогда моё сердце пропустило удар — такой острый, болезненный, невыносимый — а глаза налились слезами, что я умело скрывал под дождём. Это было единственным отличным навыком в моем арсенале, что никогда не подводил. Ни при щепетильных разговорах с мамой, ни при разбитом сердце, ни сейчас. Холодная стена отца за все эти долгие годы дрогнула еще раз, всего лишь раз, впуская в своё сердце не только маму, но теперь и Эйду.

Я видел, как дрожали его плечи тогда. Он тоже изливал своё горе холодному бездушному камню — это было единственным, что теперь мы оба могли — статус и благородство уже были не важны перед лицом смерти...

— Я лишь мгновение в его жизни.

— Но он вся твоя жизнь...

Прожив так много лет вместе, зная слишком многое друг о друге, мы просто не могли не быть никем или стать чем-то... это было так тупо и логично одновременно...

“Лилия моя, жизнь быстротечна, — бурчал мужчина, сцепив руки в замок, — И ты это понимаешь намного лучше всякого другого, — сглотнул, — Мы не знаем, когда умрем, поэтому не стоит сидеть в комнате, взаперти, губя себя. Врачи не делают положительных прогнозов, но твоя жизнь на этом не заканчивается. Делай, твори, радуйся, веселись и отрывайся, чтобы в последний миг ты не боялась, — внимательный взгляд серых глаз завораживал, гипнотизировал, внушал, — “Не страшно умирать, когда жизнь прожита не зря” — это были последние слова моей жены — Эмилии, — тяжелый вздох вырвался из его груди, — Вы с ней похожи, и я не хочу видеть, как моя дочь умирает просто так. Борись с этой гадостью, покажи, что ты достойна жизни.”

Тонуть друг в друге, так и не имея шанса соприкоснуться…

Не имевшие никакой связи с реальным миром, всегда поглощенные в свою маленькую идиллию, созданные самим богом, самые превосходные люди, что стали однажды семьей одиночки, ушли в свое измерение, так и не оглянувшись.